Софи почувствовала легкий толчок. Джон тоже прижался к столу с другой стороны, встав к ней спиной. Так они стояли несколько томительных тихих минут. Никто ничего не говорил, но никто и не уходил.

— Так и будем молчать? — фыркнула Софи.

— Я не знаю, что принято говорить в таких случаях, — хмуро отозвался Джон.

— «Спасибо. Мне лестно». Или «это полностью взаимно». Или «меня это не интересует». Или, наконец, «ты классная девчонка, но дело не в тебе, а во мне», — язвительно перечислила Софи.

— Это пустые слова, — фыркнул Джон.

— Лучше так, чем молчание.

— Не уверен. Молчание оставляет шанс не обидеть.

— В данном случае нет, Джон, — скривилась Софи. — На такое обычно все-таки что-то отвечают.

— Такие отношения между нами невозможны.

— О! Спасибо, что внес ясность, — Софи кисло усмехнулась.

— Я поклялся, что никогда не возьму себе ханти. Клятва не может быть нарушена.

— И кому же ты поклялся?

— Себе.

Они снова помолчали.

— Тогда, пожалуйста, больше не касайся меня, — отрезала Софи. Она услышала, как Джон повернулся к ней. — Считай меня развратной смертной девой, но все эти нежности для меня… мучительны. И зная, что у нас никогда ничего не будет… я предпочту… не искушаться.

Софи повернулась, строго глядя на Джона. Он глядел так, словно она влепила ему пощечину.

Он судорожно вдохнул и поклонился.

— Как угодно госпоже…

— Не называй меня так! — отрезала Софи.

Джон вскинул на нее взгляд полный боли.