– Корзину или ведро.

– Не проще повязать их людьми?

Несмотря на разговоры, «клерки» Траубе, самые неприметные люди королевства продолжали делать свое дело – ловить то и дело разбегающихся животных.

– Народ на улице собрался, – выдал закрутившийся на месте Траубе. – Пусть видят, что силы тратятся не только на порядок на борьбу с тьмой.

Она оглянулась на него, как раз в тот момент, когда Эверт вспыхнул подобно яркой звезде, источая во все стороны заклинание обратной трансформации.

– Не надо! Среди них есть маг!

Поздно. В хижине вдруг стало тесно. Самые проворные и смекалистые новообращенные геи рванулись перелезать через стены, но были вновь остановлены Эвертом, произнесшим громовое:

– Стоять!

Голые зады взгромоздившихся на стену исчезли как будто бы провалившись в ямы, но с ними произошло нечто другое. Сковавший их паралич заставил волосатые зады потерять равновесие и рухнуть вниз на потеху собравшейся снаружи толпы.

– Эверт, пожалу!..

Потраченные Эвертом мгновения не прошли для него даром. Лира вскрикнула, схваченная оказавшимся позади нее мужчиной, попыталась освободиться, потянувшись к волосам и тут же захрипела.

– Я сверну ей шею, сэгхарт! – выкрикнул окровавленный мужчина с месивом вместо лица. – Клянусь тебе!

Трудно было узнать в говорящем мага, но это был именно он. Наполненный булькающими звуками голос был лишь издали знаком Эверту, но тут пришел на помощь Траубе:

– Воргас Мамэ?

– Именно!

Простой смертный не мог увидеть портала, также как активировать, не говоря уже о том, чтобы пройти в него без помощи мага.

– Но зачем?

Вместо ответа на полный изумления голос Траубе тот вздернул ее наверх и потащил к середине комнаты.

– Ставьте камни на место! На место я сказал!

Женщина в руках Воргаса пыталась сопротивляться, царапалась и вскрикивала. Это отвлекало Эверта. Он еще не оказывался в ситуации подобной этой. В битвах, в которых бывал он не участвовали ни родные, ни близкие, ни тем более женщины. Он всегда имел дело с чудовищами, другими магами, понимавшими, что в бою может случиться всякое. Ему не приходилось выбирать между жизнью любимых и врагами.