– Вот я и могла людей в животных превращать.

– Так женщины вроде не колдуют, – тетя Оля презрительно фыркнула. –Ты вообще представляешь сколько магов они потеряли?

Эта особенность мира сильно опечалила, если не сказать, что обидела тетю Олю. Эйнхайм сильно сдал в ее глазах, а что думала Лира? Лира находила его странным. Теперь он казался ей таковым. В нем как будто бы чего-то не хватало или наоборот было лишним. Вдали от Эверта и повседневных забот, по вечерам, в темноте своей спальни Лира думала о том, что Эйнхайм и весь мир в целом очень похож на лоскутное одеяло. В нем было много каких-то противоречащих друг другу вещей и первое, что бросалась в глаза его «лоскутности». Его словно соткали из разных частей и эпох. Все объяснялось консервативностью мира и не желанием менять что-либо. Но только как быть с именами? Джонатан, Эверт, Карл, Моника, Лайнелл… Куда делись Греция, Франция, Англия и Германия, в которой они появились? Она, конечно, не была в других странах. Может нашлось бы в том мире старомодной Скандинавии или Италии, но Лира отчего-то сомневалась в этом и очень жалела, что так и не нашла времени почитать ту скучную книжонку об истории Эйнхайма. Это было непохоже на нее, но были задачи поинтереснее и книги, кстати тоже.

– Красивый мужик, – протянула Ольга, забрав у нее блокнот. – Кто это?

Она пролистнула несколько страниц, просмотрев изображения Генриха, Карла, Джонатана и Лайнелла.

– Граф, маг и редкостный придурок, – проговорила Лира и все же не смогла не улыбнуться. – Эверт – это он шагнул во тьму, а потом вернулся из нее.

Лира упустила из своего рассказа некоторые детали и не стала говорить о фиктивном браке и прочих когда-то расстроивших ее вещах. Про мерзости говорить не хотелось, обсуждать Эверта тем более, а брак… Они ведь так и не поженились, и она только сейчас подумала о том, что в принципе она могла бы обратиться с теми бумагами в суд с одной лишь претензией – брак не был консумирован. Но хорошая, мысля, как говорится приходит опосля. Теперь это было неважно и придурком Эверт оставался только лишь потому, что несмотря на их разговор все равно взял и поступил по-своему. Царапину можно было обработать и забыть… Короче, придурок! Красивый, умный и, кажется, любимый.

– Не удивительно, что Вадим оказался не у дел, – проговорила тетка и отвела скетчбук в сторону.

На листе, но на этот раз в красках красовался Карл в самые лучшие свои дни – подкрученные усы вздернуты, взгляд пылает гневом, губы сжаты в непримиримом жесте, а на груди наград, как Оружейной палате Кремля.