– Летом ты была другой.
Это бесполезный разговор. Ей не объяснить ему всего, но кое-что ясно уже сейчас. Вадим приезжал вовсе не потому, что его попросила мама. Это был повод сделать это так как и говорила тетя Оля.
– Юра, останови, пожалуйста, – она касается плеча водителя, – и погуляй немного.
Лира стучит уголком телефона по обшивке двери, разглядывая улицы никогда не спящего города. Площадь у кинотеатра пуста. Фонтаны перекрыты. Лавочки пусты, даже несмотря на то, что кинотеатр светится как новогодняя елка.
– Почему ты не приехал сразу? Почему нужно было ждать, когда тебя призовет мама?
– Сначала я просто не мог, – откликается он тихо. – Да, не мог!
Он поворачивается к ней, глядя на свою ладонь на ее колене, сжимает ее сквозь тонкую ткань, а потом подбирает ее руку.
– Все случилось из-за меня. Я не мог смотреть на тебя такую! Я угробил человека…
– Вадим, перестань, – Лира морщится в ответ на это. – Ты прекрасно знаешь кто виноват во всем этом.
Лира удивлена и раздосадована одновременно. Она не помнит за ним подобного поведения. Ей всегда нравилось в Вадиме, что он не пытается вызвать сочувствие к себе. Когда становилась трудно он не жалел себя, а лишь удваивал усилия, исправлял, добивался чего-то.
– Ты ничего не мог сделать.
– Мог! Я накурился в тот день. Ты знаешь, что был повод.
Лира не верит в услышанное признание и смотрит на него так словно видит впервые. Колену больно. Она не обращает на это внимание – перед глазами проносятся события того дня.
– Я не мог видеть тебя такой, ведь это я угробил тебя!
Она просто в шоке и некоторое время просто молчит, переваривая услышанное. Сомнений в том, что он говорит правду – нет. Иначе… Зачем?
– Тебе нужно было приехать ко мне и просто быть рядом, – проговорила она наконец. – Я…
Лира открывает окно, позволяя декабрьской стуже пробраться в салон, некоторое время вдыхает холодный воздух.
– Я не знала этого всего… Ты все равно не можешь быть уверен в том, что виноват только ты.
Лира обрывает свой лепет, чувствуя себя растерянной и разбитой.
– Что ты сказал про «сначала»?