Генриетта Биллсон, жена Уильяма, вышедшая за него замуж лет сорок назад, когда он только купил старый трактир, принесла кувшин эля и наполнила кружки, советуя гостям не тянуть и приступать к еде, пока она не остыла, ибо промедление в этом случае преступно. Сент-Ивы ждали Табби и Гилберта Фробишеров: те задерживались, что было им несвойственно.

Элис, большая любительница устриц, откусила от тарталетки и спросила:

— Стало быть, эти Скитальцы — нечто вроде общества?

— Да, — ответила Генриетта, — во всех газетах только о них и пишут: дескать, нечто феноменальное, как «Компания Южных морей».

— Мы давно ничего не читаем, кроме «Мейд-стоун Газетт», — сказала Элис, — там новостей не так много, и нас это вполне устраивает.

— Но ведь о Диогене-то вы слыхали?

— Я слыхал о Диогене, — вставил Сент-Ив, накладывая себе паштет из ветчины. — Прекрасно помню ту лекцию: Диоген Синопский, жил в Афинах веков двадцать назад. Дерзил самому Александру Великому, а жил в бочке, хотя иногда ее называют пифосом или кувшином. Якобы он катал ее с места на место по всему городу в поисках честного человека, но так ни одного и не сыскал. К нему ходили за философскими советами. Рад слышать, что он снова в чести.

— Признаюсь, прежде не слыхала о Диогене Синопском, — покачала головой Элис.

— И я, — сказала Генриетта. — Я говорю про торговца с бочкой, с огромными усами, как у моржа, что продает порошки от головной боли на Бэнксайде, под Лондонским мостом. Говорят, богат, что твой дядюшка Мидас, хоть и смахивает на мошенника.

— Порошки от головной боли? — заинтересовался Сент-Ив. — Любопытно, может, они помогут мне от боли в седалищном нерве, а то он последнее время совсем разошелся.

— От любой боли, — вставил Уильям. — Говорят, первый пакетик бесплатно, но, раз попробовав, все возвращаются и покупают еще. Сам видел: до восьми часов вечера стоит очередь на всю Боро-Хай-стрит, благо Диоген устроился под электрическими фонарями. А рядом отирается громила с дубинкой, охраняет кассу.

— Но настоящие деньги он зарабатывает на продаже бочек, — добавила Генриетта. — Те, кто принимает порошок и покупает бочки, чтят этого Диогена, как святого.

— Какой там святой, — покачал головой Биллсон. — Тот, кто забрался в бочку, обратно уже не вылезает. И все больше и больше их отправляется на реку.

— На реку? — переспросила Элис. — В плавание?

— Истинно так, мэм, в плавание.

— Как же бочки не опрокидываются на воде? — спросил Сент-Ив.

— Свинцовый киль и обитое медью днище. Иногда еще ставят поплавки по бокам, как у островитян Южных морей. Ставят даже мачты с парусом. В бочке сухо, и гальюн имеется, называется «отсос», так что…