В его взгляде появляется какое-то непонятное выражение, и я вздрагиваю, вспоминая, что Аполлон сказал про ловушку. Его слова эхом раздаются в моей голове.

Кронос достает планшет и нажимает на кнопку, после чего на экране появляется электронная версия моего контракта. Мужчина пролистывает несколько страниц, прежде чем остановиться и указать мне на выделенную часть.

У меня сводит желудок, когда я понимаю, что подписала документ, пропустив эту часть.

В случае если кредитополучатель не в состоянии погасить кредит, выполнять обязательства и вносить платежи, он/она соглашается подчиниться обязательствам по контракту, передавая себя в долговое рабство, пока кредит не будет погашен. Право на сервитут может быть передано третьим лицам по усмотрению кредитора.

Боже, меня сейчас стошнит.

Будто чувствуя это, Кронос отступает назад, и я сгибаюсь пополам. Меня рвет на пол, и я едва не забрызгиваю его ботинки. Когда мой желудок перестает бунтовать, я выпрямляюсь, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Кронос обходит лужу и хватает меня за плечо, притягивая ближе.

– Я бы тебя ударил, если бы мне не было дела до твоего хорошенького личика. Это неуважение! – он толкает меня, и я едва не наступаю ногой в свою же рвоту.

Девушка, которая делала мне макияж, бросается вперед с рулоном бумажных полотенец и встает перед ним на колени.

– Видишь, Кора, я научу тебя вести себя прилично, как и ее, – он щелкает пальцами. – Вот так это будет работать: ты будешь сидеть тихо, как мышь, а если ты попытаешься позвать на помощь, я позабочусь о том, чтобы тебя настиг твой самый страшный гребаный кошмар. Кивни, если поняла.

Я смотрю на него, кипя от злости, но медленно киваю. В моей голове я представляю себе его смерть. Представляю Джейса, Вульфа и Аполлона, врывающихся внутрь и убивающих каждого из них. Это единственная фантазия, за которую я крепко держусь.

Один из Титанов подходит ко мне ближе и ведет меня к платформе. Этот парень высокий и худощавый, со светло-русыми волосами. Я намеренно встречаюсь с ним взглядом, прикусывая внутреннюю сторону своей щеки, заставляя себя не отворачиваться. У него голубые глаза, но далеко не такие кристально-чистые, как у Джейса.

Его губы изгибаются, а затем он сажает меня на стул и подходит к камере, на которой загорается красная мигающая лампочка.