Но это была не вся правда. Тренч пах «Разгульной закусочной», где Айрис с Форестом ужинали по крайней мере дважды в неделю, когда столики обслуживала их мать. Пах парком на берегу реки, мхом, мокрыми камнями, и долгими прогулками, и сандаловым лосьоном после бриться, которым пользовался Форест, безуспешно желая отрастить бороду.

– Тогда он составит тебе хорошую компанию. – Брат повесил сумку на плечо. – И весь платяной шкаф теперь в твоем распоряжении.

Айрис знала, что он пытается поднять ей настроение, но при мысли о маленьком гардеробе, который они делили на двоих, у нее заныло сердце. Разве она уберет куда-то одежду брата на время его отсутствия?

– Конечно, мне понадобятся свободные вешалки: ты прекрасно знаешь, что я слежу за всеми веяниями моды, – иронично сказала Айрис, надеясь, что Форест не услышит печали в ее голосе.

Он лишь улыбнулся.

Ну вот и всё. Почти все солдаты ушли с платформы; поезд пыхтел во мгле. К горлу Айрис подступил комок, она закусила щеку изнутри. Форест обнял ее, и девушка закрыла глаза, прислонившись щекой к жесткой ткани униформы. Хотелось сказать: «Как ты можешь любить эту богиню больше, чем меня? Как можешь покинуть меня вот так?» Но Айрис удержала эти слова, как воду во рту.

Их мама, рассерженная и встревоженная, уже высказала все это Форесту, когда он поступил на военную службу. Эстер Уинноу отказалась провожать сына, и Айрис представила, как она рыдает дома, жалея, что не пошла на станцию.

Поезд тронулся с места и пополз по рельсам.

Форест выскользнул из объятий сестры.

– Пиши мне, – прошептала она.

– Обещаю.

Он попятился на несколько шагов, не сводя с нее взгляда. В его глазах не было страха, только мрачная, лихорадочная решимость. Потом Форест повернулся и побежал к поезду.

Айрис проследила за тем, как он исчезает в ближайшем вагоне. Помахала рукой, хотя слезы застилали глаза, и долго еще стояла на платформе после того, как поезд растворился в тумане. Она промочила ноги. Над головой мигали фонари, жужжа, словно осы. Толпа рассеялась, и Айрис пошла домой, чувствуя себя опустошенной и одинокой.

Сунув в карманы тренча озябшие руки, она нащупала смятую бумажку. Забытый фантик от конфеты? Нахмурившись, Айрис достала находку и рассмотрела в тусклом свете.

На криво сложенном клочке бумаги было что-то отпечатано на машинке. Айрис не смогла сдержать улыбки, хотя сердце болело. Она прочла:

Если ты вдруг не знала… Ты лучшая сестра на свете. Я горжусь тобой. Не успеешь оглянуться, как я вернусь домой, Цветочек.

Если ты вдруг не знала… Ты лучшая сестра на свете. Я горжусь тобой.