Альфы спрашивали Чейза, как на него напали. Они хотели это знать, потому что надеялись, что он скажет им нечто большее, чем то, что они узнали во время своих предыдущих расследований. Бешеный охотился более десяти лет. За это время некоторые альфы могли о многом догадаться.

Они могли следить за Бешеным, чтобы узнать, как он возрождал к жизни этот едва колеблющийся огонек.

Я не помню того момента, когда мои мысли перешли в устную речь, — мои друзья без проблем понимали все без звука. Их сознание, их мысли — переплетались с моими.

— Может быть, Бешеный каждый раз проделывает это немного по-другому, — догадалась я, и меня обдало волной жара. — Лейк и я… мы раньше искали паттерны. А что, если паттерна нет? А есть просто сам факт, что все волки Вилсона должны были умереть. Что, если секрет вовсе не в нападении?

Никакой магической последовательности. Никакого рецепта, как правильно рвать тело.

— А что, если все дело в жертве?

Чейз и я были — одно и то же.

Мы делали все, что можно, чтобы выбраться из ситуации живыми и невредимыми. Нас загоняли в угол — мы ускользали. Нас ломали — мы со временем выпрямлялись. Мы боролись, мы держались, и в конце концов мы оставались в живых.

Я выросла в Стае оборотней, где все были сильнее меня, и все же до того самого дня с Сорой меня никто не трогал. А на тренировках, когда мне везло, я и сама могла отвесить пару полноценных тумаков взрослому обру. Когда Большой Злой Волк постучался у дверей моих родителей, я знала, что надо убежать и спрятаться. Когда мне ломали ребра, я не долго валялась на земле. Когда я отказалась драться, когда я стала противиться тому состоянию, когда все вокруг покрывается красной пеленой и моя внутренняя ярость вырывается наружу, я вырубилась на три дня. Когда ставки стали высоки и меня попытались подчинить чужой воле — я изменила всю иерархическую структуру в Стае.

Это не было естественным. Это не было нормальным. Это не было по-человечески, и когда я спросила Каллума об этом, он сказал мне, что моя связь со Стаей Стоун Ривер совсем меня не изменила, что я осталась абсолютно той же, какой и была.

Я была той, кто может выдержать нападение в полную силу любого оборотня.

Я была чертовски стойкая.

— Ребята, разве вы этого не поняли? — сказала я, и слова полились у меня изо рта, одно за другим, одно за другим. — Чейз и я… мы были одним и тем же. Мы — не обычные. Мы… — Мне не хотелось произносить слово стойкий вслух, и я быстро покопалась в памяти в поисках подходящей замены. — Мы — живучие. Наши мозги устроены не так, как у других, потому что на угрозы мы реагируем не так, как обычные люди. Если с нами что-то случается, мы деремся. Или убегаем. Дело в том, что, когда становится действительно очень опасно, мы с Чейзом с этим справляемся. И точно так же дети в хижине Вилсона. Их покусали, а они выжили.