В поисках убежища Григор, притворившись Николаем, пришел в дом его родителей, и те, не успев даже понять, что перед ними не их сын, оказались связанными в подвале. Запуганный до полусмерти, Хмельницкий-старший должен был провести обряд вызова.

Жертвами стали бы его жена и прислуга. Пленники были в таком ужасе, что сами подготовили и установили колья. Ну, а дальше вы уже все знаете.

– Чудовищная история… Но я не понимаю одну деталь – зачем было кол с телом Дубкова выставлять к его дому, на обозрение? Это ведь сделал демон?

– Не знаю. Но подозреваю, что это была своего рода последняя воля Николая Хмельницкого.

– Значит, сожрав человека, див сохраняет в себе часть его личности? То есть… Гермес, они едят наши души? – Виктор, обнаружив пустые стопки, снова налил.

– Не знаю. Вот честно, не знаю. Но ничего, если вам суждено пережить меня, спросите об этом у Кузи.

Они рассмеялись, и стопки звякнули друг об друга.

Утром Аверин чувствовал себя на удивление легко и хорошо. Впрочем, выпили они с Виктором немного, а мысль, что друг совершенно не держит на него обиды, очень грела душу.

Как и мысль о том, что Кузю не придется никуда отдавать. После «пробежки» и завтрака он устроил обещанный диктант, и Кузя написал его без единой ошибки.

– Можно мне к Анастасии? – довольный результатом, спросил див.

– Похвастаться, что ты станешь фамильяром? – рассмеялся Аверин.

Они сидели на веранде, и желтые листья медленно падали на ступеньки.

– Ага, – Кузя просиял. – Это же обалденно круто!

– Ты что же, так и мечтаешь меня сожрать?

Кузя посмотрел исподлобья:

– Ну конечно. Вы же понимаете, что это совсем другое!

– Ладно, беги, хвастайся, – он махнул рукой.

Как только за Кузей закрылась калитка, на веранду вышла Маргарита и тоже посмотрела Кузе вслед.

– Могли бы мне и сказать, – слегка насупившись, проговорила она. – Я же не дура. Я все понимаю.