Иржи затрясся от злости; щеки его раздулись, и весь он стал похож на воздушный шар.
– Ваша минута давно истекла, – поторопил Риз, и больше повторять не пришлось. Оскорбленного Иржи как ветром сдуло.
Все произошло так быстро, что, казалось, он успел сделать единственный вдох, а теперь, избавившись от надоедливой персоны, смог свободно выдохнуть.
– Пора признать, что это весело! – усмехнулась Илайн и, встретив его вопрошающий взгляд, пояснила: – Говорить правду. Называть сплетников сплетниками, хамство – хамством. Люди так забавно реагируют, будто это откровение для них.
– А меня учили, что иногда лучше держать язык за зубами и не нарываться. – Риз почесал шрам у виска, оставшийся после встречи с удильщиками.
Илайн ничего не сказала. Было нечто красноречивее и утешительнее любых слов: ее холодные пальцы, скользнувшие под воротник кителя, решительность, с которой она притянула его ближе, чтобы горячими губами прижаться к шраму.
– Иди к гостям, – шепнула Илайн. – А я спущусь за плащом. Иначе будут судачить, что я от тебя не отлипала.
– Они все равно будут сплетничать.
– Еще как. Но пусть придумают что‑нибудь оригинальное. Незачем упрощать им задачу.
Заговорщицки улыбнувшись друг другу, они вернулись в зал и разошлись в разные стороны: Илайн – к лестнице, ведущей к гардеробной, а Риз – к праздничным столам, прореженным изголодавшимися за вечер гостями. Его будто подхватило бурное течение: участливые лица, натянутые улыбки, липкие рукопожатия, пустые слова о том, что праздник удался, стократные упоминания его имени – отовсюду, разными голосами и интонациями.
Заскучавшие гости ждали главного действа, и когда назначенное время наступило, Риз под громкие овации прошествовал на балкон, чтобы поджечь фитиль. Первая ракета с шипением взмыла в воздух, взорвалась и рассыпалась дождем искрящихся звезд. Снизу донеслись возгласы, одобрительные крики и хлопки, а в следующую секунду их заглушили залпы фейерверка. Он стоял на балконе, глядя в небо, наблюдая, как взлетают и взрываются ракеты, оставляя за собой хвосты дыма и снопы искр, будто прирученные кометы. Вновь и вновь они стрелами пронзали воздух. С моря наползал туман – такой плотный, что можно было увидеть четкую границу между молочно-дымной завесой и небом, озаренным вспышками фейерверка.
Погасла последняя ракета, восторженные голоса затихли, праздник закончился. Будто почувствовав это, туман сгустился и накрыл город. Все вокруг теперь казалось плоским, выцветшим, увядшим. Люди внизу превратились в скользящие тени, очертания зданий, окольцовывающих главную площадь, расплылись и стали почти неразличимы.