Я взяла его руку. Я уже научилась полагаться на ощущение кожи Кадуана: одно прикосновение – и между нами образовалась крепкая связь.

– Что мне делать? – прошептала я.

Спиной я чувствовала взгляды стоящих позади.

– Мы упражнялись в таком.

Упражнялись – да, но в таком ли? Я практиковалась создавать в ладонях цветы, листья и виноградные лозы, направлять тепло света в такт биению сердца. Но ни одно из этих умений не помогло бы разрушить каменную стену.

Я безнадежно осмотрела препятствие.

– У меня не хватит сил, – прошептала я, склоняя голову к Кадуану, чтобы нас никто не услышал. – Это не то, что делать цветы.

– Почему ты думаешь, что у тебя не хватит сил? В виде цветов ты создаешь жизнь из ничего и управляешь этой жизнью, заставляя их расти. Такая жизнь здесь повсюду. В растениях. В почве. В самом камне. Во мне. И в тебе.

Его теплые пальцы скользнули по моей руке вниз, прижались к пульсирующему под нежной кожей ручейку крови на внутренней стороне запястья.

– Я тебе помогу.

Каким-то образом всего три слова сделали задачу выполнимой.

«Мы будем лучше», – повторила я про себя и закрыла глаза.

Магия Кадуана потянулась к моей, как заданный вопрос в ожидании ответа. И я поняла, что он прав. Мы упражнялись в таком – на каждой тренировке, каждым поздним вечером, в каждом общении без слов.

Магия обитала повсюду – ждала, когда я к ней обращусь. Я открылась магии и отдала приказ.

Кадуан поднял свободную руку – и камень раскололся. Солдаты позади нас ахнули и попятились. Даже я чуть не отпрыгнула, потрясенная тем, что совершила, – но тут Кадуан с улыбкой взглянул на меня так, как будто произошла самая обычная вещь.

Армия вошла в руины в полном молчании. Мы ехали по когда-то ровным городским улицам, среди рассыпавшихся в пыль изящных зданий. Над нами скорбным надгробием возвышались пустые стены замка. Я бросила взгляд на балкон и резко выдохнула.

Воспоминания возвращались неровными осколками. Я стою на этом балконе и смотрю, как солдаты в черном захватывают королевство, расползаясь по нему, как муравьи по трупу. Разъяренное лицо охваченной горем матери и ожидание смерти от ее рук. Кадуан переваливается через эти перила с арбалетной стрелой в груди. Я кричу…

Я отвела взгляд, пытаясь спрятаться от нахлынувших образов:

– Ты погиб здесь.

– Почти. Или возможно, родился заново. – Кадуан кивнул в сторону скалистого ущелья у подножия дворца. – Здесь меня нашел Ишка и сказал, что ты мертва.