Виктор поморщился, а Платон деловито уточнил:
Виктор поморщился, а Платон деловито уточнил:
– Слушайте, странный вопрос. А у вас тут нельзя провести маленькую операцию? – Он театральным жестом открыл свой чемоданчик, внутри которого оказались скальпели, мази, бинты. – Наши общие знакомые нам с Витей кое-что задолжали…
– Слушайте, странный вопрос. А у вас тут нельзя провести маленькую операцию? – Он театральным жестом открыл свой чемоданчик, внутри которого оказались скальпели, мази, бинты. – Наши общие знакомые нам с Витей кое-что задолжали…
– Чего-чего? Вы их резать, что ли, собрались? – Главарь выпучился. – А вы, я смотрю, тоже садисты.
– Чего-чего? Вы их резать, что ли, собрались? – Главарь выпучился. – А вы, я смотрю, тоже садисты.
– Немножко. Или вы думаете, мы за них просто так кучу бабла заплатили? Нет уж, пусть будет им урок.
– Немножко. Или вы думаете, мы за них просто так кучу бабла заплатили? Нет уж, пусть будет им урок.
– Вот этот подход я ценю. Правильно все говоришь, Петруша. – Главарь одобрительно хмыкнул. – Не, ну есть одно помещение…
– Вот этот подход я ценю. Правильно все говоришь, Петруша. – Главарь одобрительно хмыкнул. – Не, ну есть одно помещение…
Настоящего имени Платон Адрон им так и не назвал. А Виктор своего скрывать не собирался. Новые знакомства он всегда ценил превыше всего.
Настоящего имени Платон Адрон им так и не назвал. А Виктор своего скрывать не собирался. Новые знакомства он всегда ценил превыше всего.
– Хвосты-то вы им сняли? – уточнил Нику, когда Виктор замолчал.
– Разумеется. Еще и не заплатили. Но черти нас и без того считали спасителями. Сказали, что их тела в нашем распоряжении. Навечно.
Нику не засмеялся, но одобрительно хмыкнул, явно находясь в благодушном настроении.
– Навечно – это хорошо, – заметил он. – Допустим, не идеально, есть куда стремиться, но уже не совсем днище.
Альбина, хихикающая всю историю, возмутилась:
– Ты придираешься. Если бы ты сам кому-нибудь кожу заживо снимал, хоть с хвоста, хоть с любой другой части тела, ржал бы как ненормальный!
– Я не придираюсь, я говорю как есть.