Когда в семье Ренар после первенца-сына Чарльза родилась Вик, граф Игнис предложил соединить два рода в один. Семья Ренар была богата даже по меркам неров, и Вик могла принести много денег лерам Хейг в качестве приданого. Отец не отказался. Как же! Возможность для потомков поменять класс, стать титулованными особами – от такого не отказываются! Мнения Эвана, которому на тот момент уже было двенадцать, никто, разумеется, не спрашивал – долг жизни и деньги затмили все. И вот, когда все леры вовсю входили в пору юности, флиртовали, влюблялись и сами присматривали себе невест, Эван Хейг терпеливо ждал, когда его невеста заслужит право носить платья ниже колен и будет прогуливаться с гувернанткой, а не с няней.

Надо ли объяснять, что между Эваном и Вик не то что любви – даже сердечной симпатии не сложилось? Разница в возрасте оказалась катастрофической. К чести Эвана, жалоб на загубленную молодость он Вик не предъявлял, а терпеливо ждал ее полного совершеннолетия, чтобы расторгнуть ненужную им обоим помолвку. Двадцать один год Вик исполнится в следующем году, так что терпеть ее общество подле себя Эвану оставалось совсем недолго.

– Хейг…

Он холодно ее поправил:

– Эван, пожалуйста. Сейчас нас никто не слышит, Виктория.

– Эван, – послушно поправилась она.

От манер Эвана скулы сводило – хоть бы раз назвал ее «Вик» или еще как-нибудь! Нет, только «Виктория», и никак иначе. Даже наедине. Ненависть у леров такая – вежливая, несмотря ни на что.

– Я не пойду в архив.

– Знаю.

– И телефонисткой работать не буду, – продолжила настаивать Вик.

– Знаю.

– И… Эван…

Он оборвал ее:

– Я все знаю. У меня прекрасная память, Виктория.

Она старательно улыбнулась, перебарывая боль в плече.

– Тогда… я пойду, да? И завтра с утра отправлюсь на дежурство.

– Нет.

Он продолжал пристально смотреть на нее.

– Эван?

– Ты берешь отпуск по состоянию здоровья. Я подпишу его.