Что ж, если это и вправду так и если игроки и вправду решили убрать Строма с полей, они не на тех напали.

Мне удалось сесть на поезд, шедший до квартала Торговцев, где жил Барт. Там я поплутала с полчаса, но, в конце концов, узнала его дом – небольшой, выкрашенный в белый, с синей покатой крышей.

Барт почти сразу открыл мне – и я тут же поняла: он знает. Выглядел наставник Строма старее обычного, и руки его дрожали.

– А, Иде Хальсон. Само собой… Правильно сделала, что пришла. Заходи, девочка.

Я последовала за ним в тёмную гостиную. Здесь пахло старой деревянной мебелью и лежалой тканью. В этом запахе было что-то успокаивающее.

– Садись. Я принесу нам выпить.

Я не могла с ним спорить – ноги дрожали, рука снова начала болеть под повязкой, и я без сил опустилась в глубокое кресло, обитое линялым бархатом.

Прямо передо мной на столе лежала газета – свежий «Голос Химмельборга», и я перевернула страницу.

Конечно, лицо Строма на первой же полосе. Газетчики уже взялись за него, хотя не было ни суда, ни следствия, после которых можно было бы признать его виновным.

– Не стоит читать это, – сказал Барт, вернувшийся с подносом, на котором стояли чайник, чашки и тёмная бутылочка – видимо, снисс.

– Хорошо. Вы что-нибудь знаете о нём? Вы его видели?

Барт покачал головой:

– Нет. Я получил записку от Эрика… но его сразу отправили в крепость Каделы – там он будет ждать суда. Говорят, отдел Олке привёл неоспоримые доказательства его вины, – Барт горько хмыкнул. – Сильно сомневаюсь. У Олке давно зуб за Эрика… Уверен, он просто счастлив, что всё так сложилось… – Барт разлил чай. – Но мы ещё посмотрим. Найдутся препараторы, которые нам помогут.

– Значит, вы знаете, что делать? – впервые с момента, как я увидела Унельма на пороге дома, мне стало легче.

– Конечно. Мы не станем сидеть сложа руки. Ты с нами, девочка?

Я снова услышала предостерегающий голос Эрика. Коснулась связи между нами, но она оставалась холодной, далёкой, как воспоминание.

– Что именно мы будем делать?

– То единственное, что может сработать. Забастовку. Химмельны позволили бросить одного из Десяти в крепость, не дожидаясь суда. Мы должны показать им, что препараторы стоят друг за друга, как никогда.

– Забастовку, – повторила я, и мне стало жарко, хотя окна в гостиной Барта были широко распахнуты. Немыслимо. Вряд ли эта мысль впервые приходила кому-то из препараторов в голову – но история, написанная Химмельнами, должно быть, надёжно вымарывала такие эпизоды со своих страниц. Я вспомнила слова Строма о том, что у него в запасе немало способов, которыми можно перевернуть поля. – Постойте… вы планировали её и раньше, так? Вы… и Эрик?