Бард сидел напротив одной из этих скульптур. Статуя изображала девушку. Она скромно склоняла голову, при этом открыто раскинув в сторону руки. Но за спиной застыли в непокорном размахе крылья, которые, казалось, рвут оплетающий их вьюн, разрывая эти оковы в стремлении взлететь.

Милу Гул похоронил у подножья этой статуи.

Сам, наверное, уже бывший, сержант армии Свободного Эстора стоял над холмиком аккуратно спрессованной земли. Стоял так он уже в течение часа. Саламар не окликал его. Он и сам бы сейчас стоял, если бы не скручивающая боль, настигающая его каждый раз, когда он пробовал принять вертикальное положение. Да и полностью горизонтальное тоже.

Некрофаги заложили ещё один круг и, наконец, сообразив, что тут им нечего не выгорит, полетели в сторону явно более удачливых собратьев. Тёмные силуэты теней от их крыльев чиркнули по лицу статуи, на миг исказив его черты и барду показалось, что это мраморное изваяние смотрит на Атреса с жалостью. Разыгравшееся воображение. Не более. В голову упорно лезли строчки:

Снова Старуха прошла у плеча

Собирая других у штандарта —

Оскалила пасть лишь, злобно урча.

Каков некролог же для барда?

Строчки крутились по кругу снова и снова. И ничего больше. Надо что-то с этим делать. С этими строчками, с этой гнетущей тишиной. С этой тягучей атмосферой обречённости.

— Гул, — проговорил эльф, — Ты не мог бы?..

Орк не обернулся.

— Сержант Гул Атрес!

— Не шуми — опять кровь горлом пойдёт.

— Да лучше горлом, чем снова в лёгкое, чтобы сдохнуть, по-дурацки, от асфиксии.

— Завязывай умничать, бард.

— Да не придуривайся! Ты же меня понял. Просто, раз уж ты, наконец зашевелился, достань, пожалуйста, кое-что из моего чехла. Давай, зеленомордый, ты, что там собрался корни пустить?! Шевелись!