Джекс, похоже, почувствовал ее неуверенность. Подойдя ближе, он оскалился, отчего у него на щеке появилась ямочка.

– Ты назвала меня чудовищем, Донателла, а сама при этом намерена совершить ужасный поступок.

Ямочка на его щеке исчезла, и на мгновение она увидела, как его лицо исказилось от ужаса, точно такого же, как в первый раз, когда он заговорил о том, что попал в ловушку внутри карты.

– Если спустя какое-то время ты все же захочешь снова увидеть мать живой, то задумаешься о том, чтобы помочь мне. Легендо боится, что Мойры вырвутся на свободу и украдут отнятую у нас силу, которая нужна ему больше всего на свете. Если он сумеет добраться до Колоды Судьбы, в которой заперты Мойры, то уничтожит всех нас вместе с твоей матерью. Единственный способ спасти ее – выиграть игру и помочь мне освободить их. Если, конечно, ты не настолько глупа, чтобы занять ее место. Основываясь на том, что ты только что мне сказала, я сомневаюсь, что ты готова это сделать.

Одним тонким пальцем Джекс на мгновение приподнял подбородок Теллы, а потом неторопливо вышел из сада, как будто между ними только что состоялся ничего не значащий разговор.

* * *

Вернувшись во дворец вскоре после рассвета, Телла отметила, как преобразилась золотая башня в преддверии кануна Дня Элантины. Перила обтянули отрезами блестящей ткани, напоминающей вуаль из слез Невенчанной Невесты. К неудовольствию Теллы, каждая встреченная ею служанка нарисовала на губах красные полоски, имитирующие зашитые рты Ее Прислужниц.

Сапфировое крыло, где жила Скарлетт, было украшено схожим образом. Перво-наперво Телла заглянула туда, чтобы узнать, почему ее сестра была с Джексом, и Скарлетт, конечно же, не открыла дверь.

Телла могла бы постучать чуть сильнее или подождать немного дольше, но собственное тело умоляло о сне, и, возможно, Джекс говорил правду. Может быть, Скарлетт пришла к нему, чтобы просить не причинять вреда ее младшей сестре. Такой поступок вполне в духе Скарлетт.

По пути в свою комнату в башне Телла прошла мимо еще нескольких служанок с «зашитыми» губами. Должно быть, они начали трудиться задолго до восхода солнца. Когда Телла уходила прошлой ночью, украшений нигде не было, а теперь на каждой арке и входе висели разные маски – древняя традиция почитания Мойр в надежде, что они осенят благословениями, а не проклятиями.

Над дверью Теллы обнаружилась жемчужная клетка Девы Смерти и, хотя умом она понимала, что это всего лишь еще одна традиция кануна Дня Элантины, все же содрогнулась, будто получив очередное предупреждение – напоминание о том, что ей придется потерять, если решит выйти из игры. Хоть ей теперь и не нужно было становиться победительницей Караваля ради собственного выживания, могла ли она оставить мать в ловушке карты?