Рие запричитал что-то на своем языке, разглядывая снова длинные волосы. Он поднялся, трогая себя за голову и потянул за прядь, будто проверяя, не приклеена ли она. И только после уставился на Хэллу, подскочил, наклоняясь над ней:

– Ты в порядке?

– Д-да, просто… Не ожидала, что это будет сложнее, чем у обычных людей.

– Проклятие! Ты не должна была тратить на это силу!

– Тебе не нравится?

– Нравится! Я же все время отращивал волосы, просто… Ох, Хэлла, – Рие тяжело вздохнул, опускаясь ниже. Его лоб уперся в ее плечо, а новообретенные волосы засеребрились, струясь вниз и падая на ее грудь.

Хэлла осторожно подняла руку и запустила пальцы в его мягкие пряди. Добралась до теплой кожи на затылке, провела по его шее. Рие привстал на локтях. Теперь его длинные волосы, словно шторы, закрыли все вокруг. Мир сжался до тускло светящихся глаз Рие, до его лица, до его приоткрытого рта… Хэлла приподнялась, губами прижимаясь к его. Она не знала, зачем делала это, просто…

Все мысли и вся разумность покинули ее, как только язык Рие проник в ее рот. Он целовал умело, ласкал, но не позволял себе больше, чем она позволяла. Ее руки беспорядочно бродили по его обнаженным плечам, по груди, по рельефу пресса. Это новые ощущения для нее – чужое тело, горячее и твердое.

Хэлла почувствовала, что Рие переносит вес на одну руку, а вторую повел от ее шеи и ниже. Поцелуй, глубокий и чувственный, наполнял комнату влажными звуками, от которых становилось стыдно, но которые не хотелось останавливать…

Стук в дверь прервал их. Глаза Рие вспыхнули синим светом, он обернулся к двери:

– Гэбриел! – рявкнул он. – Какого импа ты приперся?

– Уорд рассказал о визите Баррета. Надо поговорить, – раздался приглушенный голос детектива Райдера.

– Иди, – Хэлла положила руку на его грудь, немного надавливая и отстраняя его. Под ладонью она чувствовала быстрое биение его сердца.

Рие облизнул влажно блестящие губы, но послушно поднялся, по пути вытаскивая из шкафа рубашку, и вышел. Хэлла же осталась лежать, глядя в потолок… Что только что было? Снова его поцелуи, такие горячие, что сжигали все доводы о том, почему подобного делать не стоило.

Потому что он бывший узник лаборатории, в которой работали родители Хэллы. Потому что она похитила его друга и насильно пробралась в его сознание. Потому что они едва познакомились.

Потому что завтра Хэлла могла умереть.

Последний довод играл в обе стороны. Если она погибнет, что она теряет? Она даже не знала…

Хэлла вернулась к себе. Отчаянный план зрел в голове вместе с решимостью. Она собиралась сделать то, чего Рие просил не делать, – глупость. Набрав ванну, Хэлла опустилась в нее. Теплая пенная вода не смыла воспоминания о прикосновениях Рие, а смелости сделать шаг навстречу новому только прибавилось.