Дианна покачала головой и заправила выбившуюся прядь волос за ухо.

– Да, извини, я просто не знала, что ты так умеешь. То есть я знала, что ты бог, но не ожидала, что ты окажешься таким могущественным.

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом, если хочешь.

На секунду наши взгляды встретились, затем ее глаза метнулись к ее рукам.

– На самом деле я хочу кое-что тебе сказать. Особенно, если мы собираемся начать с чистого листа и по крайней мере попытаемся быть искренними друг с другом на время наших поисков.

Я напрягся, задаваясь вопросом, что еще она могла от меня скрыть.

– Все в порядке, можешь говорить.

Она глубоко вздохнула, прежде чем снова посмотреть на меня.

– Я не убивала Зекиэля в Офаниуме. Он был тяжело ранен из-за Кадена и пытался бежать. Я остановила его и намеревалась затащить его обратно. Он призвал серебряный клинок и говорил о тебе, о том, как ты вернешься и… – Она замолчала, словно воспоминание было болезненным. – Все произошло так быстро. Я пыталась остановить его, но не смогла, так что… – Ее речь оборвалась, и я посмотрел на нее, ожидая, что она продолжит говорить.

Я сделал глубокий вдох, ожидая уловить изменение запаха, указывающее на ложь. Я посмотрел ей в глаза, ища в них зверя, который уничтожил Гильдию в Арариэле и погубил стольких людей. Но она оставалась мрачной, и я не видел ничего, что могло бы указать на обман.

Правда о смерти Зекиэля причинила мне больше боли, чем я мог предположить. Я был счастлив, что что-то почувствовал, пусть даже и боль, но, похоже, мне было трудно контролировать свои вновь обретенные эмоции.

– Почему ты не сказала мне раньше?

Я увидел, как в ее глазах вспыхнула боль. За ней последовало то, что я принял за гнев, но вскоре понял, что это была решимость.

– А разве это что-то меняет? У меня были плохие намерения, Лиам. Я собиралась вернуть его к Кадену, который сделал бы с ним куда более ужасные вещи. Неважно, что думает или хочет думать Габби, я – чудовище. Я делаю то, что должна, чтобы ее защитить. Я всегда так делала и всегда буду, даже если для этого придется сражаться с богом.

Она заставила себя улыбнуться.

Я заметил, что она прибегала к юмору или грубости, когда тема становилась слишком болезненной, поэтому, увидев ее фальшивую улыбку, я решил ей подыграть.

– Между прочим, ты дралась просто ужасно, – сказал я.

– Прошу прощения, что?

Ее настроение мгновенно изменилось, затравленное выражение исчезло из ее глаз, и она ухмыльнулась.

– Я ударила тебя ножом, если ты забыл.