Бог, сидящий на крайнем правом троне, злобно смотрел на Лиама. Вскочив со своего места, он направился прямо к нему. Бог был высоким и худощавым, с угловатыми чертами лица. Он сжал руки в кулаки, и закругленные золотые мечи, прикрепленные к его спине, засияли, почувствовав его агрессивный настрой.

– Ты высокомерный и глупый мальчишка! – рявкнул он, и пол задрожал от его голоса.

Стоит отдать должное Лиаму: он не отступил и даже не выглядел потрясенным. Он скрестил руки на груди и стоял на месте, облизывая внутреннюю часть губ.

– Мальчишка, который сделал то, что не смог ты, Изотль.

Изотль поднял руку к Лиаму, и зал наполнился звуком сирены. Я заткнула уши и присела на корточки, от шума у меня стиснулись зубы. Вдруг все закончилось. Когда я снова посмотрела на троны, отец Лиама стоял в центре пьедестала. Его посох вонзился в пол, серебристый свет лился из трещин, образовавшихся в камне.

– Тишина! – взревел он.

Все существа в комнате повиновались.

– Больше никаких споров. То, что сделал мой сын, было высокомерным, импульсивным и прежде всего эгоистичным.

Он остановился, его взгляд сосредоточился на Лиаме. Тот с отвращением покачал головой – отсутствие поддержки со стороны отца явно его не удивило. В его глазах промелькнула боль. Я хотела его утешить, но не могла.

Другие боги кивнули в знак согласия, но когда Унир продолжил, их лица потускнели.

– Тем не менее угроза устранена. Благодаря его действиям люди в безопасности. Где бы мы были, если бы ставили средства, которыми мы этого достигаем, выше человеческих жизней?

– Классика, – усмехнулась Нисмера, вставая со своего трона. – Неважно, что делает мальчишка; ты всегда встанешь на его сторону, пока другим придется разбираться с последствиями его непослушания. Это начинает надоедать, Унир.

Унир впился взглядом в Нисмеру. Блеск в его глазах усилился, но он не сделал ни шагу. Остальные, казалось, согласились с ее точкой зрения. Она молча вышла из комнаты, оставив за собой полосу света. Другие боги последовали ее примеру и с отвращением посмотрели на Лиама и его отца, прежде чем уйти. Я не осознавала, насколько ярко они освещали это место, пока в зале не остался один Унир. Он поднял копье с потрескавшегося пола, не сводя глаз с Лиама.

– Рано или поздно твоя гордость, эгоизм и наглость приведут к тому, что они восстанут против тебя, – сказал Унир, покачав головой. – Ты не сможешь руководить теми, кто тебя не уважает. Разве я ничему тебя не научил? На твои тренировки и обучение ушли годы, но ты все равно прибегаешь к самой варварской тактике. Как ты вообще можешь надеяться на лидерство?