– Я видела, как умер твой отец.

Лиам отвернулся – впервые с того момента, как вошел в комнату. Все его существо словно сжалось от боли, прежде чем он смог собраться с силами и снова на меня посмотреть.

– Я видела агонию в твоих глазах и слышала твой крик. Ты держал в руках клинок – тот самый, который был у тебя в ту ночь, когда ты меня спас.

Мой взгляд сосредоточился на серебряно-черном кольце, и ладонь Лиама сжалась в кулак.

– Я хочу его увидеть.

Его глаза встретились с моими. Он не произнес ни слова и едва заметно взмахнул рукой, призывая клинок Забвения. Вокруг него клубился черно-фиолетовый дым, и я ощутила невероятную силу, которая мгновенно заполнила собой всю комнату.

– Это Забвение. Самая чистая форма безвременья. Я создал его из агонии, горя и сожаления сразу после смерти моей матери. Она умерла незадолго до моей коронации. Говорят, что ковать оружие нужно с ясным умом. Я поступил иначе. Скорбь – сильная эмоция, недоступная и непозволительная для бога. То же самое касается и любви. Эти чувства делают даже самых могущественных из нас опрометчивыми, эксцентричными и непредсказуемыми. – Он сжал клинок, прежде чем тот снова исчез в кольце. – Смерть отца меня надломила. Вот почему я ушел, почему спрятался и почему был тем человеком, которого ты видела во время нашей первой встречи. Ты была свидетельницей конца Раширима. Гибели моего дома. Никто из ныне живущих не знает, что произошло в тот день, и мне бы хотелось, чтобы так оставалось до скончания времен.

Я кивнула. Напряжение в моих плечах спало.

– Вот что ты видишь в своих кошмарах.

– Да.

Казалось, будто он хотел сказать что-то еще, но вовремя остановился.

– Вот почему ты так ненавидишь это имя. Это вечное напоминание о том, что ты потерял.

Лиам медленно кивнул.

– Во сне ты видела посох моего отца. С его помощью можно было создавать планеты и исцелять больных. Унир был известен как Хранитель мира, а я, Самкиэль, навсегда останусь Губителем мира.

Мой взгляд смягчился – страх, охвативший меня после пробуждения, исчез. Я видела битву богов и знала, как с ним обошлись. В глубине души я чувствовала сострадание. Мне следовало испугаться или, по крайней мере, быть осторожнее. Он и его соратники убили тысячи подобных мне. Однако все, что я чувствовала, – это печаль.

Я подошла ближе. Лиам жадно скользил по мне взглядом, но я видела, что он готовится получить отказ.

– Поэтому ты так расстроился из-за моей смерти? Потому что твой отец отдал за тебя свою жизнь?

Еще один короткий кивок.

– Это не единственная причина, но да, я не хочу, чтобы из-за меня умер кто-то еще. Я устал, Дианна. Я этого не стою.