– Тогда борись, Дориан! – Не знаю почему, но во мне взыграл гнев. – Выжги его ледяные касания с моего тела, сотри своим пылом его поцелуи, излечи любовью мое сердце, уничтожь огнем каждое воспоминание о нем!

– Если бы я только мог! – Внезапно Дориан с силой ударил кулаком по стене. На мои оголенные плечи посыпалась мелкие камешки. Я вздрогнула, никак не ожидая от принца такой реакции. – Но это не моя битва, Агни, а твоя. Только ты властна над своими чувствами, только ты выбираешь, кого любить.

Дориан выпустил меня из объятий, на прощание задержав жадный взгляд на моих распухших от поцелуя губах, и двинулся к двери. Уже стоя на пороге и придерживая входную дверь рукой, он с горечью добавил:

– Разделенная со мной постель не вернет тебе брата и не избавит от чувств к Неблагому Королю. Я не сумею заменить тебе прошлое, но могу стать маяком в будущем, чтобы, блуждая во тьме, ты всегда находила путь к свету.

Дориан ушел, а я сползла по стене на каменный пол и схватилась за голову.

Цепей сознания, сдерживающих кровь фейри, больше не существовало, я распрощалась с притворством, как только попала в Благой Двор. Поддавшись бурлящим эмоциям, магия приливной волной отозвалась в теле. Ветер засвистел у меня в волосах, а расставленные тут и там цветочные горшки взорвались. Вьюнки, эвкалипт, фикусы – все стремительно разрасталось, поглощая пространство балкона. Зеленая волна опасно надвигалась на меня, зажатую собственной силой в углу. В попытке остановить обезумевший газон я вскинула руку, но сила древа мне не поддалась. Как будто внутренняя чаша магии переполнилась и теперь желала утопить и меня.

Смутно припоминая уроки Викки, я сосредоточилась на своих чувствах, на колком ощущении внизу живота, на бушующем гневе и досаде. А потом, щелкнув пальцами, обратила зеленую лавину в россыпь пионов.

Впрочем, радость от усмирения собственной магии длилась недолго. Как только пионы коснулись земли, острая боль пронзила ключицу. Что-то рвало кожу изнутри, вызвав у меня истошный вопль. Стоило посмотреть на плечо, я отшатнулась и вновь припала к стене. Из моего тела торчал проросший стебель розы. Потянувшись к растению трясущимися пальцами, я оборвала алый цветок. Крик боли разнесся по моим покоям, липкая струйка крови потекла вниз на измятое платье.

Окровавленную розу я все еще держала в руках, когда ко мне ворвался отец и с испугом уставился на разгромленный балкон.

Глава 4. Подвластны смерти лишь живые

Глава 4. Подвластны смерти лишь живые

Противно звякнули склянки, отец усадил меня рядом с собой на идеально заправленную белыми простынями кровать лазарета. Рану от пробившегося из тела цветка он излечил еще у меня в покоях, но все равно настоял на лекарском осмотре.