– Странно, что это пришло в голову только тебе, – откликнулся Мариан, с трудом пробравшись через архаичный язык очередного пра-Рудлога и откладывая зачарованный на нетленность свиток. – И жаль, что вас не научили управлять вашими способностями, василек.

– Да, – вздохнула королева. – Но мама в основном учила Ангелину, как наследницу, и то только тому, что знала сама. Ей просто некогда было читать все это, искать, обучаться: представь, нас шестеро, и целое государство на плечах с шестнадцати лет. А дед, да простят меня боги, был довольно безответственным и ее обучение откладывал на потом. Дооткладывался, что умер и оставил маму почти ничего не умеющей…

Работа шла медленно, но все же по капельке, по крошечке информация собиралась, и пару недель назад смотрители наткнулись наконец на тетради Альвина Рудлога, жившего за несколько сотен лет до Седрика. Этот Рудлог, слава богам, не ограничился описанием своих боевых заслуг (коих было тем не менее немало). В тот же день Василина вычитала в его записях про огненных духов, маленьких и больших, которые сновали при жизни Альвина по дворцу, как у себя дома, – точь-в-точь змейки овиентис в Глоринтийском дворце Инландеров. Были среди них и старые, почти очеловечившиеся, и служили они королевской семье верой и правдой. Обитали духи и в подземной усыпальнице Иоанна Рудлога, появлялись из открытого огня: каминов, факелов, свечей…

– Интересно, почему они пропали? – рассуждала Василина в плечо мужу, когда они с Марианом легли спать. – Я видела их изображение на старых фресках и картинах, но никогда не слышала, чтобы дед или прадед с ними взаимодействовали. И даже не задумывалась раньше, почему у нас нет таких же помощников, как у Луциуса.

На следующее утро она и отдала распоряжение разводить огонь в каминах дворца.

– Хочу научиться призывать духов, Мариан, – объяснила она мужу. – Если получится управлять маленькими огневиками, может, и алтарным духом смогу? Да и нужен мне открытый огонь рядом… права Иппоталия, глупо бояться своей стихии, нужно учиться подзаряжаться от нее. А то свечу зажечь – пожалуйста, а коснуться пламени – сразу оторопь берет.

Теперь Василина часто проводила свободное время у камина в спальне, сначала – сжав зубы и касаясь огня кончиками пальцев, затем – осмелев, засовывая в него руки: он не вредил ей, целовал ее пальцы, приветственно стрелял бело-оранжевыми язычками.

– Щекотно, – посмеивалась она, – будто кто-то ладонь мягко лижет, Мариан.

Вечерами к Василине присоединялись сыновья – мальчишки огня, в отличие от матери, не боялись, баловались, забираясь в камин чуть ли не целиком. Пламя их тоже не трогало. А Мариан держал на руках тянущую ручки к братьям Мартинку, наблюдал за смеющимися сыновьями и холодел. Его звериная натура рвалась схватить жену и детей за шкирки и унести подальше от опасности. Но разве можно уберечь от того, что у них в крови?