– Хорошо, что ты в штанах, – пробурчал он, проводя ладонью от ног к голове, – а то бы и в домогательствах меня обвин…

Его отшвырнуло от кровати – с такой силой, что, не окажись на нем щитов, быть бы на стене отбивной по-съедентентовски. Дом затрясся, полетела на пол мебель, штукатурка с потолка. Март успел сгруппироваться, замедлить полет, завис в воздухе в шаге от стены – и удивленно выругался, глядя, как корчится на кровати его друг, шипит что-то, уткнувшись лицом в подушку.

– Малыш, ты что? – спросил он тревожно, опустившись на пол и подходя ближе. Чем меньше оставалось до кровати шагов, тем громче становилось шипение, превращаясь в глухое, болезненное мычание. – Чем помочь, Макс?

– Уходи, – проскрипел тот, чуть повернув голову к блакорийцу. Глаза его были закрыты, губа закушена, по лицу текла кровь, и скрюченными пальцами он чуть ли не рвал простынь. – Уходи!

– Я что, похож на идиота? – возмутился барон, проводя ладонью над спиной инляндца. – Та-ак, что тут у нас…

Мартин осекся, захрипел, выкручивая руку Макса, извернувшегося гадюкой и вцепившегося ему в горло с нечеловеческой силой. Увидел засиявшие ядовитой зеленью глаза Тротта и, не успев еще ничего понять, только ощутив, как от слабости закружилась голова, опустил все щиты и долбанул перед собой Стазисом. Отшатнулся от отдачи из-за слишком близкого применения заклинания. И чертыхнулся – Тротт, застывший на мгновение, впитал мощное плетение заклятья как засыхающий кустик воду.

– И в тебя эта погань вселилась? – заорал Мартин, впечатывая кулак в лицо друга и второй рукой вжимая его в стену. Скрутить, наложить обратный щит, дождаться Алекса… где этот Алекс!!! Когда взбесившийся Малыш поглощает его защиту как младенец молоко!

Барон кастовал обратный щит, но ему нужно было хотя бы несколько мгновений, а никто их давать не собирался. Тротт зашипел, перехватывая его запястье, выворачивая его и ломая. Второй рукой он впился барону в солнечное сплетение – там заныло, и энергия из резерва хлынула к одержимому потоком. Март взвыл, пнул Макса ногой в живот и бросился в драку по-серьезному, на ходу накладывая на руку ледяной лубок.

Дом затрясся, дом заходил ходуном: по стенам зазмеились трещины, полопались окна, а два сильнейших мага в мире сражались, переходя от рукопашной к обмену стихийными ударами и снова вцепляясь друг в друга. Блакориец слабел – часть его боевых заклинаний рассеивалась, тянулась к Максу светлыми потоками, и очень много сил уходило на поддержание щитов. Да и одна рука была бесполезна теперь. Он поднял голову, сплюнул с досады, поставил еще один щит, на поддержание потолка, – и, игнорируя боль, ударил Тараном, отшвыривая Макса. Выскочил в гостиную, нырнул за диван, выигрывая время, – и закончил наконец плетение обратного щита. И несколько раз дернул сигналку Алекса на сломанной руке.