На полу валялись использованные шприцы с препаратом. На самой постели застывшей статуей лежала жена Михея, Анна. Обнаженная, с запрокинутой головой, словно силилась вздохнуть, и в кулаках была зажата простынь, а в мертвых глазах ее застыл ужас. Макс провел над женщиной рукой, сканируя, хотя смысла в этом не было, и потом аккуратно, бережно накрыл ее покрывалом.

В квартире Михея не оказалось. Макс вышел на улицу, пытаясь понять, где искать друга. Осмотрелся.

«А где бы ты попытался найти спасение»?

И он вспомнил. Тут, за углом, шагах в пятидесяти от дома Михея, стоял маленький храм Триединого. И когда Макс свернул на узкую улочку, он понял, что не ошибся.

К храму, напоминающему перевернутую чашу, со всех сторон текла призрачная светлая дымка, видимая даже в немагическом спектре, и из круглого отверстия в крыше, стандартного для всех храмов Творца, струилось едва заметное сияние. Одна створка дверей была открыта.

Звук собственных шагов казался Тротту слишком громким. Внутри храма перекатывалось белое сияние, и Макс некоторое время тяжело дышал, укрепляя щиты: давление было сравнимо с влиянием ауры королевы Ирины. И все-таки вошел внутрь.

В храме царил хаос. Чаши со священным зерном, стоящие обычно по кругу, были перевернуты, и пшеница рассыпалась почти по всему полу, за исключением центра. Знаки Триединого на стенах – золотые колеса с шестью спицами – едва заметно светились, закрывая храм сияющим кольцом.

А в центре, на полу, там, где не было рассыпано зерно, сидел страшно исхудавший Михей, обхватив колени руками и уткнувшись в них головой. Светлая дымка, струящаяся в храм, волной поднималась над золотистым охранным кольцом и водопадом текла к полковнику, создавая вокруг него сияющий кокон.

Макс сунул руку в сумку, достал шприц. Михей поднял голову. Глаза его светились ядовитой зеленью, а лицо было застывшим, как после чудовищной боли.

– Боги, Макс, – прошептал он измученно. – Зачем ты пришел… Я ведь опасен… очень опасен…

– Я помогу, – Тротт опустил заготовленную Ловушку, дрожащими пальцами быстро достал из сумки шприц.

– Не подходи! – прошептал Михей и даже попытался отодвинуться. – Просто беги… беги…

Его начало трясти, и полковник со стоном сжал пальцами голову. Вокруг него заворачивался настоящий стихийный хаос.

– Потерпи немного, – попросил Тротт, аккуратно шагая к другу. – Сейчас… сейчас… все будет хорошо…

Севастьянов не реагировал, сжавшись, будто закаменев, и Макс, пройдя по скрипящему зерну, сделал другу укол в плечо, затем еще один. И еще. Он проколол весь имеющийся препарат, и ему казалось, что с каждым уколом Михей расслабляется, и дымка вокруг него успокаивается, застывает… начинает рассеиваться…