Показалось ей сквозь пелену дождя, или в далеком павильоне напротив зажегся свет и кто-то вышел на веранду?

– Еще гости? – спросила она у девушки, закалывающей ей на голове какую-то сложную прическу.

– Не знаю, госпожа, простите, – почтительно сказала служанка. – Но вам не о чем беспокоиться, гости его императорского величества никогда не пересекаются.

– А как называется тот павильон? – поинтересовалась Ани.

– «Воспоминание», – девушка отошла, поклонилась. – Я закончила, госпожа. Если угодно, я могу почитать вам или поиграть на терисе.

– Нет, – задумчиво проговорила Ани, – не нужно. Я хочу побыть одна.

Потребность в одиночестве, внезапно проявившаяся в ней, крепко связанной с семьей, немного пугала. Но была настойчивой и нужной, как удобная одежда. Это было не то одиночество, что она испытывала в полных людей коридорах дворца Рудлогов, не то, что ощущала, когда была одна среди ненавидящих ее драконов в роскошных владениях Нории.

Тоска тонкой кромкой лезвия провела по сердцу, медленно, безжалостно.

«Не все тебя там ненавидели».

Нет, не все. Но меня ломали и сломали-таки, и до сих пор я не могу ответить на вопрос: «Кто я теперь?»

Ангелина подождала, пока уйдет служанка, вышла на веранду, выставила руки и лицо под дождь. Тонкий шелк широких рукавов сразу же намок, но она пошла дальше, под удивительно теплые струи воды. И в наступающих сумерках принцесса сбросила на землю драгоценный наряд, ступила в воду. И снова поплыла.

В воде было легче. Вода забирала боль.

Капли шелестели вокруг, стекали по лицу, и принцесса легла на спину, глядя в хмурое вечернее небо, раскинула руки – белая лебедь в черной воде – и застыла. Вода под ней, вода над ней, и сама она вода – спокойная, вечно движущаяся. Воде не нужно думать, куда идти, – путь для нее предопределен, и она не ропщет, но каким бы ни был путь, любая капля рано или поздно придет в океан.

Очнуться Ангелину заставил слабый всплеск. Будто кто-то подплыл совсем близко и застыл неподалеку, в пелене дождя.

– Кто здесь? – тихо спросила она, принимая вертикальное положение и поднимая светлые намокшие пряди с лица. Всмотрелась в сумерки. Никого. Всего лишь дождь по воде и едва видимая чернеющая пагода в нескольких десятках метров от принцессы. Вдруг стало зябко и страшно, но Ани только сощурилась и нырнула под воду.

Но и там, в черной озерной толще, ничего не было видно. Ани уже двигалась наверх, когда ее подхватило и подняло теплым потоком, мгновенно согревшим. Дождь усилился, снижая видимость почти до нулевой, зашумел грозно, начал сечь по плечам, по спине, словно выгоняя на берег. И Ангелина поплыла обратно, ориентируясь на золотистый едва видимый свет окон своего павильона. Поплыла, отчетливо чувствуя спиной чей-то внимательный и спокойный взгляд.