– Хочешь заглушить муки совести? Совратил невинную деву благородных кровей?

– Это будет честно.

Я подняла голову и насмешливо посмотрела ему в глаза.

– А если бы я была простой медсестрой Мариной Богуславской, ты бы тоже рвался жениться?

Темные глаза на мгновение стали задумчивыми, и он пробежался пальцами по моему запястью.

– Я хочу привязать тебя к себе. И хотел бы, кем бы ты ни была.

– Это почти «я люблю тебя», – с иронией проговорила я, поцеловала его в губы, провела носом по шее. – Врешь, но приятно. – Он дернул уголком рта. – Спи, Люк. Я подумаю. Только не торопи меня. Моя жизнь и так только что круто изменилась.

– Придется за тобой побегать.

– Угу.

– Я люблю тебя.

Столько изумления в хриплом голосе, что пришлось сдержать довольный вздох. Наконец-то ты догадался.

– Я тоже тебя люблю, Люк.

Мы выехали из долины, ставшей нашим убежищем, в середине следующего дня. Перед выездом я включила телефон – пусто. Ни звонков, ни сообщений. Набралась смелости и из машины позвонила Василине.

– Да, Марина, – голос ее был грустен.

– Я еду домой, Вась. Жива и здорова.

– Хорошо. Мы ждем тебя. Мы всегда ждем тебя, Мариш.

Я покосилась на Люка – он вел машину, сосредоточенно глядя на дорогу. Не хотел мешать разговору, видимо.

– Ты не сердишься?

– Сержусь. Но этого следовало ожидать. Хорошо, что с тобой все в порядке. И хорошо, что вы сообщили Мариану. Я бы не восприняла это… достойно.