– Откуда я могу знать, что вы не заберете то, что вам нужно, и не уйдете отсюда? – спросила Полина резко. – Что не обманете?

– Пусть поклянется, – вдруг произнесла Дробжек. – Пусть даст клятву на смерть на крови. Клятвенный камень у него наверняка есть, я проверю, настоящий ли. Если не вылечит и обманет – умрет.

Колдун застыл на мгновение и с уважением глянул на охранницу.

– Поклянетесь? – сухо спросила Полина. Что угодно, лишь бы Демьян был жив.

– Да, – после некоторого раздумья ответил темный. – Вы передаете мне в руки кровь и подвеску. Затем я пробую вылечить вашего мужа. Если не получается – я возвращаю вам и то, и другое.

– Наоборот, – металлическим голосом произнесла королева.

– Нет, – непреклонно ответил колдун. – Если ваш муж проснется, он просто убьет меня и подвеску не отдаст. Я должен быть уверен в том, что она попадет в мои руки.

Пол думала, закусив губу. Рядом что-то пытался сказать Свенсен, но она просто отмахнулась от него.

– Хорошо, – Полина очень надеялась, что не совершает глупость. – Люджина, примите у него клятву.

Когда по тонкому тяжелому камню с иглой посередине побежала кровь, зашипела, впитываясь в бороздки, и были произнесены необходимые слова, Пол решительно сняла с шеи мужа подвеску, закатала рукав. Ее гвардейцы вряд ли одобряли происходящее, но слово королевы – закон. И они, напряженно сжимая оружие, следили и за колдуном, и за берманами, звереющими на глазах. Очень бы не хотелось начинать бой с теми, с кем должен стоять плечо к плечу.

– У меня все с собой, – сказал Рибер, снова залезая в сумку, и достал шприц. – Потерпите, ваше величество.

Он аккуратно набрал в иглу крови из вены, снял пробирку, закупорил. Выжидательно взглянул на королеву – и Поля взяла его за руку, провела к мужу.

Она ждала. Верила. Молилась, пока колдун водил над Демьяном руками, бормотал, а от ладоней его шло зеленоватое сияние. Покачивалась туда-сюда, обхватив себя руками и впившись ногтями в предплечья. В спальне стояла звенящая тишина. Долго, очень долго.

Наконец колдун поднял голову – она увидела приговор в его глазах и заледенела.

– Я не могу, – сказал он. Темный сделал шаг в сторону, покачнулся. Он был страшно бледен. – Не понимаю почему. Я делал препарат с тем расчетом, что он ослабит его, но не убьет – иммунитет Бермонтов должен был сыграть свою роль, – но, видимо, неверно рассчитал концентрацию. И сейчас болезнь еще сильнее. Простите, ваше величество.

– Отдайте подвеску, – безжизненным голосом потребовала Пол. Ей было холодно и тускло.

Рибер печально покачал головой, выдохнул, чернея и опуская плечи, быстро шагнул за щит, неуловимым движением руки открыл Зеркало – и бросил туда и подвеску, и склянку с кровью. Скорчился, рухнул на пол под топот рванувших к нему охранников, застонал, забился в конвульсиях – и затих.