– Во дворец? – спросил Мартин сонным голосом. Он, похоже, задремал, а теперь потягивался, и под моей щекой играли мышцы.

– Во дворец, – кивнула я и с неохотой встала. – Я ведь говорила тебе, что ты идеальный мужчина?

– Зачем повторять очевидное? – фыркнул он, тряхнул лохматой головой и широко, насмешливо улыбнулся.

Дома я первым делом нашла охранников, извинилась перед ними, делая умильные глаза – ребята смотрели сурово, неодобрительно, – и попросила забрать свою машину. Потом покурила и, набравшись смелости, пошла к Ани в покои.

Она сидела в гостиной, что-то писала, сосредоточенная, сердитая – о, как я хорошо знала это выражение лица и эту напряженную спину. Перед ней стояла чашка с чаем, блюдце с печеньем, но было не похоже, что к нему притрагивались. Сестра подняла на меня глаза, молча кивнула.

– Я неправа, да, – произнесла я сразу, как переступила порог. – Извини. Я просто дико разозлилась, Ани. Боялась, что наору на тебя или что скажу что-то гадкое.

– Где ты была, Марина? – спросила она устало. И чуть расслабилась, и лицо стало спокойнее. И снова я поняла, что она за меня переживала.

– С Мартином, – призналась я, бросая сумку в кресло и усаживаясь на подоконник – сестра подняла брови, но промолчала. – Почему ты ничего не сказала мне, Ани?

– Я бы сказала, – проворчала она, пододвигая к себе чашку с чаем, – если бы ты не сбежала с завтрака раньше, чем пришла я. И если бы ты брала трубку.

– Так… ты выйдешь за него?

Сестра покачала головой, и мне стало стыдно. И стыдно было, пока она пересказывала мне условия их договора, хоть и злилась я по-прежнему.

– Два месяца. И он согласился?

Как он мог на это согласиться? Как он, черт подери, мог отказаться от меня на такой срок?!

– У него не было выбора. Марин, – терпеливо объясняла мне Ангелина, – я постаралась учесть интересы всех. Мы избегаем внимания журналистов, ухудшения отношений с Инляндией, умиротворяем Василину. Но прежде всего этого требуют приличия. Все должно быть красиво.

– Конечно, – пробормотала я и улыбнулась через силу. Подтянула ноги на холодный подоконник, обхватила их руками. – Я все понимаю, Ани.

Это же Ангелина. Она все делает как надо.

Я действительно все понимала. Но это не мешало мне испытывать какой-то невероятной силы ярость.

«У детки из-под носа опять увели игрушку?»

«Заткнись, а?»