Рэйна перевела взгляд на сидящих за столом наместников. Их во дворце осталось всего двое – Хоакин да Йен. Остальные покинули столицу, ведь ситуация на континенте становилась уже слишком опасной. Саргона обвинили в мятеже среди солдат, но, кажется, причина крылась в ином. Разумеется, Рэйну держали от всего этого подальше, не распространяясь рядом с ней, насколько плохи сейчас дела в мире. Но и она глупой не была: слушала, запоминала, просчитывала все крохи информации, что ей удалось подслушать или подсмотреть во дворце.

Недавно Солар отдал ей приказ возобновить прием яда, которым он до этого ее травил с подачки Семидеи. Когда Рэйна сказала, что тот закончился, Солар пообещал раздобыть еще. Кажется, богине Жизни просто страданий Рэйны было мало. Ей хотелось добавить перчинки в ее пребывание здесь, наполнив ее тело до краев. Хотя и так с каждым днем девушка все острее и острее ощущала, как на нее влияет даже туман за пределами дворца, чего уж тут говорить о собственной стали в организме…

Чуть позже Хоакин занес ей флакон с ядом. Каждый раз, когда ее взгляд вновь возвращался к этому наместнику, Рэйна вспоминала, с каким наслаждением он пренебрежительно бросил ей флакон, облив при этом отвратительными словами. Кажется, и Хоакин, глядя на Рэйну вспоминал произошедший тогда между ними разговор…

– Желаю тебе поскорее исполнить свою жертвенную участь смертной и получить долгожданный покой.

Теперь он мог не сдерживаться, ведя себя учтиво при ней. Об отвратительном характере Хоакина Рэйна уже догадывалась, но не думала, что он падет настолько низко, что будет злорадствовать над ней, смотря прямо ей в лицо.

– Если ты считаешь, что я стала безвредной пушистой овечкой, то хочу тебя разочаровать, – отвесив ему звонкую пощечину, зашипела Рэйна. – Если я и умру, то умру с достоинством. А перед этим таинством пущу тебе кишки. Ведь по всем правилам, заданным Соларом, я не имею права приносить вред ему и стражам, но не его приближенным.