Как же я рада слышать голос Родерика, живой и наполненный силой… ещё раз спасибо, Тартас Повелитель Смерти! Бог услышал и бросил на меня взгляд, красноречивый такой, что лучше бы и не возвращал он в мир живых лорда Родерика Эйшар, гораздо спокойнее было бы.

– Счастье моё, что не так? – ласково спросил мужчина, на котором одежда висела кровавыми лохмотьями, некогда белоснежные волосы покрылись каменной пылью и крошкой, да и благородные черты лица особой чистотой не блистали, но тон был наполнен нежностью, этого не отнять.

– Знаешь, Ран, во время сражения, я дала себе слово, что если выживу, то обязательно признаюсь тебе в чувствах, а Эйшар всегда держат слово. Так вот, лорд Доэран Тшерийский, герцог Нортхэрд, я тебя люблю. Люблю всем сердцем и всей душой. Люблю твою вспыльчивость и твою высокомерную усмешку, люблю твою нежность и чрезмерную заботу… я рада, что смогла пробудить возможности твоей древней крови, и совершенно ни о чём не жалею… я всегда буду хранить в памяти нашу обжигающую чувствами близость, и у меня всегда будет сильнее биться сердце при каждом взгляде на тебя… – Тшерийский совершенно не понимающем взглядом смотрел на меня, и слабое пламя уже показалось на его руках, так что пришлось быстренько сворачивать свою мысль: – В общем, если ты передумал или не уверен, не обязательно заключать брачный союз, можно попросить Тартаса аннулировать тот свиток, он же всё-таки бог и многое в его власти…

Тшерийский, как обычно, вспыхнул, глаза прищурил и упрямо сжал губы, явно сдерживаясь, чтобы гадостей не наговорить, а подбирая более мягкие формулировки…

– Так-то у меня потомок умный и сообразительный, даже чересчур временами, но иногда такая ду… наивная, – жаловался Родерик Тартасу, и что удивительно, Повелитель Смерти вполне миролюбиво ответил.

– Да я уже понял… женщины весьма странные создания…

– Ты моя жизнь, моё дыхание и моё сердце, я даже представить себе не могу, откуда у тебя в голове берутся столь странные идеи, – взяв себя в руки, посмотрел на меня Тшерийский ясной зеленью своих глаз, – ты моя элинель, моя душа и моя судьба. Я готов отказаться от всего на свете, от силы, от богатства, от положения, но только не от тебя…

– Эй, может, вы потом в любви будете признаваться? Нашли время! – возмутился лорд Родерик, совершенно не испытывая никакого стеснения и нагло подслушивая нас. Раньше хоть незаметно это делал, а теперь и вовсе в открытую. – Тартас, сделайте милость, благословите уже их, будем считать, что брачные клятвы принесены, а поговорить у них ещё целая жизнь впереди будет!