— Тали, мы семья, — Кайрос подошёл к ней ближе, положил руку на плечо и легонько сжал. В его глазах была только мягкость.

— Семья начинается с уважения. Вы не проявили его ко мне ни разу, ни капли. Вы даже не можете соблюсти моего требования об имени, — выплюнула она, пытаясь вырваться, но он мягко удержал её на месте.

— Подожди... Давай поговорим. Ты можешь называть меня Каем, если хочешь, — неожиданно предложил он.

Кайрос никому не давал такого разрешения, даже от семьи в своё время потребовал обращаться к нему только полным именем. Длинное имя придавало ему солидности, но ради демонстрации единства с Тали он готов был пойти на многое.

Мысль о том, что она будет называть его «Кай», а он её — «Тали», казалась ему неожиданно острой и приятной. Только представить лица Белизара и Эйдрига, когда они это услышат… Они ведь уже решили что она ненавидит его, а Белизар даже стал разговаривать о разводе и о том, сколько людей будет его ожидать.

— Я не хочу.

— Что? — он настолько увлёкся своими фантазиями, что не сразу понял, о чём она говорит.

— Я не хочу называть вас Каем. И не даю вам права на своё короткое имя, — отрезала она.

Её слова поразили его настолько, что в первое мгновение он даже не знал, что ответить. Взглянув в её лицо, он был поражён: там не было ни следа радости или смущения — только холодное недоумение и равнодушие.

Ей действительно было всё равно, называть его Каем или нет.

Это неожиданно вызвало в нём глухую обиду и боль. Его прежние пассии убили бы за подобное разрешение. Даже Лилеана мечтала об этом. А его собственной жене было всё равно.

Все равно…

— И я повторюсь. Какая мне выгода от вашего предложения? Вы не помогли мне ни медяком, так почему я сейчас должна помогать вам? За ваше внимание? Ваше так называемое уважение? Оно мне не нужно. А в то, что вы сможете заткнуть вашу любовницу, я не верю — она так и продолжает пачкать моё имя, как и ваша мать.

От растерянности Кайрос чуть было не отступил на шаг, но это означало бы, что ему придётся отпустить Талиру, а он не собирался этого делать. Только сейчас он осознал, насколько взволнован. Нечто подобное он никогда не испытывал в общении с женщинами, тем более с теми, с кем уже был близок.

Напряжение между ними было физически ощутимым. Он слышал её дыхание — свежее, почти спокойное, словно этот разговор был для неё лишь унылой обязанностью, в то время как сам Кайрос заметно нервничал, и от этого совершал ошибки.

Сердце колотилось громко, сильно, и наверное, Талира могла его слышать.

— Лилеаны не будет с тобой даже рядом, — пообещал Кайрос, впервые за всё это время вспомнив свою любовницу. Это было удивительно: полтора года они делили постель, но только сейчас он полностью осознал, что никогда не видел в миледи Муради большего, чем просто удобную любовницу — ту, кто всегда рядом и готова отдавать.