– Да, – пробормотала я. – Я тоже на это надеюсь.

На этом мы оставили все как есть и направились в замок Бернеттов. В наряде с капюшоном и без обуви я, наверное, производила жалкое впечатление, поскольку время от времени некоторые прохожие сочувственно прищелкивали языком. Один из членов экипажа парома собирался сунуть мне фунтовую монету, но я, улыбаясь, отказалась.

Иззи больше танцевала, чем шла.

– Как думаешь, люди думают, что я – социальный работник?

– Вероятно.

– Это заставляет меня чувствовать себя хорошо.

– Я вижу.

– Нам стоит делать это чаще. Это повышает мою самооценку.

– А мою не очень.

– Люди смотрят на меня так, как будто я действительно что-то меняю, ведь я, бедняжка, вожу тебя по городу.

– Должна ли я время от времени хныкать и протягивать к тебе руку, когда мимо проходят другие?

– О, это было бы здорово. Тогда я скажу что-то вроде: «Не волнуйся, я позабочусь о тебе», и все посчитают меня святой.

– Если бы они знали, что ты убиваешь жутких существ по ночам, был бы тот же результат.

– Я предупреждаю тебя, Хелена Иверсен. Не лишай меня единственного хорошего момента с тех пор, как Эмилль бросил меня.

Мы сошли с дороги и пошли по тропе, ведущей в Хайлендс.

– Он бросил тебя? Когда?

– Не напрямую. В Мэйшоу мы поцеловались. После этого он бросил меня. Потом мы обжимались, снова отшил. А затем поцеловал опять после того, как я узнала, что он продал чувства ко мне какому-то Джимини.

– Что?

– Сказочное существо. – Она пожала плечами. – И теперь я снова понятия не имею, кто мы друг другу. Жду следующего отказа.

– Возможно, тебе придется смириться с тем, что он больше не изменится.