Но я хотя бы избавилась от того большого платья и снова оказалась в своей удобной толстовке и брюках карго.

Застегнув молнию до самого подбородка, я пошла дальше, краем глаза подмечая парней вокруг. Мы рассредоточились по этой холмистой местности, чтобы передвигаться как можно тише и увеличить радиус обзора.

Крошечный городок под названием Гленлили мы проехали около часа назад и уже оставили позади пикап, который раздобыли после того, как пересекли границу с Канадой на поезде. Если хранители подозревали, что мы движемся этим путем, то определенно наблюдали за дорогами.

Мы понятия не имели, как много они смогли узнать. Возможно, здесь вообще никого из них не было, потому что они и подумать не могли, что нас заинтересует их бывшая начальница – или кем там являлась для них Урсула Энгель.

Но мы решили не только следить за потенциальными противниками, но и искать саму Энгель. Андреас понял только то, что она поселилась где-то к северу от Гленлили. Он понятия не имел, насколько далеко.

Я надеялась, что хотя бы указание «север» окажется относительно точным. В таком густом лесу не заметить уединенный дом было ужасно легко.

Примерно милю на север от города тянулась одна единственная гравийная дорога, по которой мы изначально и ехали. Но вскоре она стала напоминать скорее подъездную дорожку, а затем и вовсе заросшую тропу, по которой сумела бы проехать далеко не каждая машина.

Однако Зиан продолжал окидывать все своим проницательным взглядом: мы были уверены, что Энгель предусмотрела какой-то способ доставлять сюда припасы. Почему-то я сомневалась, что всю канадскую зиму она жила на подножном корме.

Разве можно питаться только кленовым сиропом и сосновыми иглами?

Я поскользнулась на камне, но сумела удержать равновесие и не упасть. На меня тут же устремились две пары глаз: Доминик – слева от меня, Джейкоб – справа.

Но на этот раз ни в одном из них не читалось и намека на враждебность. Дом повернулся в мою сторону и приподнял брови – немой вопрос о том, все ли у меня в порядке.

Я быстро ему кивнула. Мои внутренности время от времени побаливали, словно осталось еще несколько крошечных трещин, которые окончательно не срослись, но большую часть вчерашнего дня я провела, отдыхая то в одном, то в другом вагоне поезда.

Прямо сейчас я чувствовала себя лучше, чем в бо́льшую часть последних двух недель.

И главным образом потому, что по моему телу больше не циркулировал яд, который постепенно доводил меня до изнеможения.

Я проигнорировала пристальный взгляд Джейкоба, хотя чувствовала, как он задержался на мне, пока мы пробирались между деревьями. Той ночью, когда поезд чуть меня не прикончил, что-то заставило его переключиться с обвинений на извинения, но я еще не полностью оправилась от эмоционального удара, чтобы адаптироваться к этим переменам.