Я взяла листок для проверки, и в этот миг бахнуло так, что меня отбросило от стойки и приложило головой о край шкафа.

***

– Жива! Она жива, хозяин!

Сычи голосили встревоженно. Их тонкое пение доносилось до меня сквозь густой туман в голове.

Я создала зелье… и был взрыв. Откуда? Почему?

Сильные пальцы вцепились в мое запястье и потянули куда-то вверх. Пришла прохладная волна исцеляющих чар, окутала, прогоняя боль и туман, и я увидела Джеймса.

Он был искренне встревожен – и сразу же сделался привычно презрительным, когда понял, что я вижу его тревогу.

Колба с зельем красовалась на стойке. Целехонькая.

– Никогда не работали с такой чистотой, – произнес Джеймс. – С порошками, которые создали лучшие зельевары мира.

– С такими чистыми да, не приходилось, – не стала скрывать я. Исцеляющие чары завершили работу, и боль в теле ускользнула за ними легким хлопком мыльного пузыря. – У вас отличные запасы.

Джеймс усмехнулся. Зеленый дым над его пострадавшей рукой сделался гуще.

– Как вы попали под Дым Ракимара? – поинтересовалась я.

– Примерно так же, как и вы сейчас. Распечатал упаковку второпях. Только вы не проверили чистоту зелий, а я поставщика. Вроде бы все правильно, но одна буква толще другой.

Я понимающе кивнула. Зельевары частенько так устраняют конкурентов: подсылают им зелья якобы из привычного оптового склада, но упаковка не такая, как у официалов. Не заметил – получай.

– Почему вы не любите сов? – спросила я. – Вы очень возмутились, что я сова.

– Почему я должен любить? – ответил Джеймс вопросом на вопрос. – Ладно. Посмотрим ваше зелье.

Он надел перчатку на здоровую руку, взял колбу – зеленая волна качнулась, от нее оторвалась крошечная капля и выплыла на свободу.

Тотчас же воцарилась глухая тишина. Смолкли голоса и грохот экипажей по мостовой, что доносились снаружи, сычи заголосили совершенно беззвучно.

– Получилось! – заорала я во всю глотку и не услышала своего голоса.

Получилось. Я была лучшей на курсе в изготовлении зелий такого класса опасности.