– Чтоб тебя! – прохрипел Ли, стараясь сохранить равновесие на табурете.

– Прости! – воскликнул молодой человек, держа в руке совок, в котором лежали осколки кувшина. – Я не хотел тебя пугать. Пожалуйста, не говори Уне! Она вышвырнет меня вон, если я распугаю всех ее гостей.

Ли, к которому тем временем снова вернулось самообладание, моргнул и уставился на мужчину. Он никогда не видел его раньше, ни в Святом Брендане, ни где-либо еще в деревне, потому что такое лицо, как у него, Ли наверняка бы запомнил. Оно словно явилось из тех снов, о которых Ли не смел никому рассказать. Молодой человек был безупречен: четко очерченные скулы, загорелая кожа и нежные веснушки, которые с наступлением зимы, вероятно, исчезнут с этого лица. Он испуганно озирался, боясь, что Уна вот-вот появится, и на его темные глаза падали золотистые локоны, которые, казалось, были мягче, чем подушка, которая каждую ночь лежала под головой Ли.

– Как тебя зовут? – спросил Ли.

Мужчина, который был старше Ли всего на два-три года, удивленно посмотрел на него. В его глазах больше не было прежнего страха.

– Эдан. А тебя?

Он улыбнулся.

– Ли.

Эдан уставился на него, и Ли пожалел, что не переоделся. Его рубашка была вся заляпана зелеными и коричневыми пятнами, а под мышками наверняка проступил пот. Тем не менее Эдан ответил ему улыбкой, и в этот миг сердце Ли забилось быстрее, чем тогда, когда он в течение многих часов измельчал в ступе травы.