Тот охнул, отпрянул назад и снова обрушил на Фэрроу свой короткий клинок, глубоко вонзив его сопернику в плечо. Из раны, от которой обычный человек мог бы погибнуть, хлынула кровь. Скривившись, Фэрроу выронил топор. Что-то подсказывало Фрейе, что если бы речь шла о жизни и смерти, то соперник Ларкина мог бы продолжить сражаться, но сейчас, видимо, счел за лучшее закончить упражнение.
Ларкин, торжествующе улыбнувшись, вытащил кинжал из плеча своего бывшего товарища.
– Я же говорил, что смогу победить тебя даже меньшим по размеру оружием.
– Ладно-ладно, хвастун, – ответил Фэрроу, прижимая рукой рану на плече. Сквозь его пальцы на землю сочилась кровь. Фрейя покачала головой: как же грубы были мужчины по отношению друг к другу!
Слоан, который, как и Фрейя, наблюдал за схваткой, хлопнул Ларкина по спине:
– Приятно видеть, что ты не разучился сражаться. А я уж подумал, что ты стал медлительным.
Ларкин поднял нож, сделав вид, будто собирается нанести удар, но Слоан, широко ухмыльнувшись, быстро отпрянул назад.
– Сегодня в полдень я покажу тебе, насколько я медлителен, – с такой же широкой ухмылкой парировал Ларкин.
– Жду не дождусь.
Протянув Слоану свое оружие, Ларкин направился к Фрейе. На ходу он схватил рубашку, которую кинул на бочку, и набросил ее на себя. Фрейя следила за каждым его движением, надеясь, что сегодня ночью сможет заманить Ларкина в свою спальню. Каждую ночь Хранитель провожал ее до двери и целовал на прощание, но, к огромному сожалению принцессы, порога ее спальни не переступал.
– Фрейя, – сказал Ларкин. – Что ты здесь делаешь? Какие-то проблемы?
Покачав головой, девушка кивнула на Фэрроу и Слоана, которые наблюдали за ней.
Ларкин быстро оглянулся через плечо и вопросительно сдвинул брови:
– А что с ними?
Взяв карандаш, Фрейя быстро написала:
– Я должен научить тебя сражаться? – уставился на нее Ларкин.
Фрейя кивнула.
– Об этом не может быть и речи.