Киран стянул с головы капюшон и размотал шарф.

– Я вернулся.

В ответ Зейлан пробурчала что-то невнятное.

Киран поставил сумку, снял пальто и перчатки. Надел вместо сапог туфли, сшитые из кусочков меха. Они пропускали воду, но были теплыми, поэтому Киран никогда не ходил в этой обуви на улице, но в хижине она дарила его ногам уют. Затем, взяв одну из шкур, что висели на двери, фейри закутался в нее. Сотворенное с помощью магии устойчивое тепло Нихалоса изнежило его тело, и здешний холод требовал теплой одежды.

– Я был на рынке, – нарушил он тишину, начиная раскладывать принесенные припасы. Он достал фрукты и несколько банок маринованных овощей. Несмотря на то что примерно в это время года в остальной части страны поля уже густо колосились, в Эвадире ощущалась нехватка пищи. Правда, в порт ежедневно приходили несколько десятков торговых судов, но они привозили специи, ткани и другие богатства, а не продукты питания для простых людей. – Я купил твои любимые ягоды. И еще это.

Киран снова полез в сумку и вытащил бутылку вина. Она стоила целое состояние. Пьяными они от него не станут, но Киран скучал по этому сладкому вкусу на своем языке.

Зейлан отреагировала на бутылку, вновь буркнув что-то невнятное.

Киран молча разложил припасы. За все это время Зейлан не произнесла ни слова. Впрочем, в этом не было ничего нового. Киран уже давно заметил, что она ушла в себя с тех пор, как приехала сюда. Девушка то и дело сводила брови и, казалось, пребывала в вечных раздумьях. Не желая ее торопить, принц ничего не говорил, но с каждым днем, каждым часом и каждой минутой, которые Зейлан проводила в молчании, беспокойство Кирана в том, что она может навсегда потеряться в своих мрачных, темных мыслях, все росло. А этого он не хотел. Киран хотел быть рядом с Зейлан, по крайней мере тогда они могли бы разделить ее скорбь на двоих.

Когда все оказалось на своих местах, Киран взял бутылку вина, две кружки и яблоки и сел рядом с Зейлан у камина. Немного помедлив, девушка схватила яблоко и с хрустом вгрызлась в его мякоть. Она избегала разговаривать с Кираном, как и тогда, когда они только познакомились, и он не понимал почему.

Киран склонил голову:

– Что тебя заботит?

Бросив взгляд в его сторону, Зейлан только коротко пожала плечами, а потом снова повернулась к согревающему пламени, в свете которого ее кожа светилась красивым бронзовым светом.

– Скажи мне, – попросил он. – С тех пор как мы оказались тут, ты почти не разговариваешь. Ты редко выходишь из хижины. А когда не спишь, сидишь у камина и все время думаешь. Это из-за того, что сказали Хилариус и Эстрид?