– Ни о чем. Просто радуюсь.

Тому, что Элрой уходит?

– Этому тоже, но больше всего – тому, что мы живы.

Улыбка Фрейи стала шире. Обняв Ларкина за талию, она притянула его к себе. Он зарылся пальцами в ее волосы на затылке и поцеловал девушку в макушку. Ларкин не мог дождаться, когда наконец в городе наступит хоть какое-то подобие спокойствия и он сможет снова разделить с Фрейей постель. Вообще-то они и сейчас каждую ночь проводили вместе, но при этом только и делали, что спали, потому что днем были целиком и полностью поглощены восстановлением города. Особенно это касалось Фрейи, которая каждый день была вынуждена без всякого руководства со стороны брать на себя ответственность за свой народ. Ее родители, Роланд и многие другие дворяне королевского происхождения были мертвы – казнены Цернунносом.

– А! Я вижу, мы готовы к отплытию! – раздался позади них голос Элроя. Ларкин едва удержался, чтобы не фыркнуть. Он знал, сколь многим они были обязаны пирату, но все равно на дух не переносил его. Ларкин разомкнул объятия и отпустил Фрейю, но пальцы их оставил сплетенными.

Элрой заметил это, и его губы изогнулись в улыбке, которая, однако, была лишь наполовину такой же лукавой и озорной, как прежде: в день падения Цернунноса пират сломал несколько костей. После битвы Ли и Кори пришлось заново переломать Элрою все кости, чтобы они срослись так, как нужно. Но по-настоящему болезненным для этого мужчины оказалось не это. Настоящую боль Элрой переживал из-за потери своего друга Йеля.

Рэй, норовистая и непокорная, как обычно, упрямо следовала за Элроем. Отношения этих двоих до сих пор были непонятны Ларкину. Элрой и Рэй не были друзьями, но их, казалось, связывала боль и скорбь по потере Хелении.

– Ну, вижу, моя супруга во время моего отсутствия будет в надежных руках, – заметил Элрой, скрестив руки на груди. Бесчисленные золотые кольца в ушах и носу пирата поблескивали на солнце.

Ларкин сверкнул на Элроя гневным взглядом.

Тот рассмеялся:

– Не волнуйся, я просто пошутил.

– Брачный обет – это не шутки.

Смех Элроя стих, и взгляд его темных, почти черных глаз посерьезнел.

– Можешь мне не верить, Ларкин, но я знаю, что значит любить. Я знаю, каково это – боготворить женщину и желать лишь одного: быть с ней рядом. Разница между нами лишь в том, что ты можешь быть с любимой женщиной. Вот почему я тебе завидую.

Не зная, что на это ответить, Ларкин промолчал.

– Фрейя, – повернувшись к девушке, сказал пират. – Если ты не против, давай забудем про этот брак и позволим ему раствориться во всем этом хаосе. Ты даже не стояла лично перед алтарем, а все документы, скрепляющие наш союз, были, я полагаю, уничтожены, когда замок был разрушен.