И они настали – благодаря одиннадцати неустрашимым изгнанникам, которые перебрались через Нингские горы, прошли через дюны королевства Кендия, пробили брешь в городской стене и обезглавили последнего из былых императоров, прежде чем он успел подняться с трона. Они освободили рабов и отправили их строить плотины и дамбы. Бури прекратились. Реки вернулись в свои берега. Бывшие изгнанники дали женщинам и крестьянам право на образование, а последователи изложили их философию в книге, которую назвали «Постулатами». Одиннадцать героев – так именовали их люди страны Янь. Легендарные спасители.

– Берегитесь дьявола лжи.

Но чтобы родились герои, непременно нужны были злодеи. Ими стали приверженцы императора: пророки. Одиннадцать героев узнавали их по крови: она испарялась быстрее человеческой и горела голубым пламенем. Спасители сжигали их на кострах десятками тысяч, чтобы защитить страну, вступившую в новую эпоху, от обмана и интриг.

Но какой бы ни была цель, убийство оставалось убийством, а мертвецы – мертвецами. Хэсина не понимала, почему люди продолжали ненавидеть пророков. Но порой – как, например, сейчас, под зловещие выкрики нищего – жалость, которую она испытывала к ним, превращалась в страх. Он тут же начинал множиться, подобно термитам, и вгрызался в ее представление о провидце, пока оно не рушилось, а его место не занимал новый образ: безликая голова на обугленном теле, безглазый, беззубый монстр прямиком из Десяти судилищ ада[6].

Когда Хэсине удалось усилием воли выбросить эту картинку из головы, нищего позади них уже не было. Но его место занял кто-то другой, и снова послышались причитания – только теперь их произносил до боли знакомый девичий голосок.

– Берегитесь тех, кого оставили дома.

Только не это.

Хэсина резко обернулась и увидела, что к ним приближается фигура в капюшоне.

– Так, так, так. Что у нас тут? – девушка обошла вокруг Хэсины. – Мне нравится этот льняной рюцюнь. Очень похож на тот, что носят простолюдинки. А ты… – Она откинула полу мантии Цайяня и нахмурилась, увидев под ней простой ханьфу. – Вот так ты пытаешься выдать себя за девятнадцатилетнего юнца, который вышел поразвлечься? Решил притвориться школяром, у которого закончились последние деньги?

Цайянь поправил мантию.

– Мы направляемся в музыкальный дом.

Девушка положила руку на бедро.

– Ты, кажется, сказал «в бордель»?

– Я не говорил ничего подобного.

– Я готова поклясться…

– Мне казалось, – сквозь зубы процедила Хэсина, оправившись от шока и бросив на Цайяня свирепый взгляд, – что ты обещал никому ничего не рассказывать.