Я спускаю воду в туалете и смотрю, как она кружит в водовороте, пока ее не смывает полностью.

На дрожащих ногах я вползаю в душевую кабинку и включаю воду. Трубы шипят и стонут, прежде чем выпустить холодную струю.

Этот мотель – в настоящих трущобах. Может, в следующий раз я выберу пятизвездочный вместо полузвездочного.

По опыту я знаю, что вода нагреется через несколько минут, но холод мне полезен. Он будит и прогоняет прочь сны.

Видения. Они начались много месяцев назад, задолго до того, как Эмберли вошла в мою жизнь, но ее присутствие, несомненно, усилило их.

Сначала они были прекрасны. Я просыпался с туманными воспоминаниями о богине с золотыми крыльями. Cердце щемило, и в то же время я воспарял к небесам. Меня тянуло к этому прекрасному созданию так, как никогда ни к кому другому.

А потом, словно по волшебству, она явилась мне во плоти.

Моя принцесса-воин со светлыми локонами, огненными на концах. Яростный дух, обернутый в золото. Моя мечта, воплощенная в жизнь.

Легион Падших не напугал бы меня больше, чем она.

И я, эмоционально недоразвитый трус, использовал все имевшиеся у меня способы, дабы оттолкнуть ее.

Сны начали темнеть и трансформироваться, превращая то, что когда-то было прекрасным и чистым, в болезненный ночной ужас, который я переживал почти каждую ночь. Засыпая, я вынужден смотреть, как из ран, которые наношу ей я, льется мне на руки кровь. Даже когда я вонзаю в нее нож снова и снова, ее глаза всегда задают один и тот же вопрос: «Почему»?

В течение нескольких недель этот ужас заканчивался одинаково – призрачные руки обхватывают ее за талию и тащат прочь от меня, в темноту. Звук ее мучительных криков эхом отдается в моей голове даже после того, как я проснусь.

Когда теплая вода льется мне на спину, я закрываю глаза и заменяю Эмберли из моих кошмаров последним воспоминанием о ней.

Она стояла передо мной в узких джинсах и вересково-сером свитере. Вечернее солнце играло на ее лице, заставляя светлые волосы выглядеть так, словно они действительно пылали.

Это из-за меня во всей ее позе читалась неуверенность, и когда она подняла свои прекрасные сапфировые глаза, предложив мне помощь, уязвимость в ее взгляде лишила меня дара речи.

Я не должен был целовать ее. Она уже предостерегала меня, но я не смог удержаться, чтобы не попробовать в последний раз, сомневаясь, что у меня когда-нибудь снова будет такая возможность.

Ее губы были такими мягкими и податливыми. Такими сладкими.

Мне не хватило смелости оглянуться, пока я мчался прочь, зная, что она будет манить меня остаться.