Хуже всегда, если испытание выпадает на Ночь Ночей, когда Охота несется над землей. Только один владыка Холмов вернулся живым из испытания в такую пору, и было это семь поколений назад. После его внезапной смерти была смута в Холмах, и гордый род Тэриньяльтов тогда впервые посягнул на власть. Однако, тогдашний Тэриньяльт из Королевского испытания не вернулся. И прапрадед нынешнего короля отправился по дороге во славу Лунного рода, и вернулся, и восстановил порядок. И это было благо, ибо порядок — основа чародейного искусства, а Ночной народ чародейством живет.

Дед мальчиков считался могучим чародеем и разменял уже второй человеческий век. Мать тоже была женщиной не простой. Отец же чародеем не был, но после Королевского испытания он обрел странный дар случайного предвиденья, и порой в глазах его темнела такая смертная тоска, что страшно было встретиться с ним взглядом.

От отца принцы унаследовали высокий рост и темные волосы.

Младший принц был во всем прост — просто красив, просто упорен, просто тверд в решениях. Старший был похож на хищную ночную птицу, лицо его было неправильным, но удивительно привлекательным, а мысли у него в голове кружились таким вихрем, что невозможно было предугадать, что он может вытворить в следующий момент. Потому для родителей был он сущим наказанием.

Когда стена холма вдруг начала таять, Младший мертвой хваткой вцепился в руку брата как слепой в поводыря. Открылся проем в день, в слепящее сияние светила Дневных. На мгновение они ослепли, но потом зрачки перестроились, хотя все равно яркий свет был неприятен. Надо было быстрее в тень.

Старший азартно облизнул губы. Восторг совершенного им только что волшебства, ошеломление от великого открытия — все правда, и я тоже могу! — заставило кровь стучать в висках с такой силой, что стража в холме и снаружи просто не могла не слышать — но ведь не услышали!

Братья скатились к подножью холма, как крольчата.

Они остановились перевести дух у опушки, не выхода на солнечный свет. Младший с восторгом и ужасом посмотрел на Старшего, а того била крупная дрожь и слезы текли по щекам. Старший сел в траву, тяжело дыша — от бега он так не мог запыхаться, это было что-то еще.

— Ты... ты слово угадал, да?

Старший мотает головой, не в силах ответить. Потом, переведя дух, шепотом выдыхает:

— Нет... словно услышал... вот...

Младший качает головой и восхищенно смотрит на брата — улыбчивый, растрепанный, растерянный.

— А теперь что?

— А теперь мы увидим день! — Он встает, отряхивается от приставших к одежде иголок и клочьев сухого мха.