– Я… – Я сглотнула. У меня в горле все пересохло. – Вы можете меня отпускать. Со мной все снова в порядке.

Магия железного кокона зажужжала.

– Точно? – спросил веселый мужской голос.

– Да.

Цепи отпустили меня. Так быстро, что я ударилась от неожиданности и стала глотать воздух ртом. Я хлопала глазами. Над собой я видела черное небо Тартара. Потолок комнаты был полностью разрушен, как и все остальное в этой комнате. Выглядело все так, словно здесь бушевал торнадо. Я уселась на полу. Подо мной захрустело влажное стекло.

– А теперь тихо! – скомандовал мне голос. Я увидела приклад пистолета.

Темноволосый бог навел на меня прицел и занес палец над спусковым крючком.

– Меня что, это убьет? – озорно спросила я.

Он мрачно улыбнулся:

– Нет, но точно задержит. Один выстрел в твой прекрасный череп, и мы будем наслаждаться покоем следующие несколько часов.

– А ну убери пистолет! – зарычал Пиас. В то же мгновение волосы на моих руках встали дыбом. Магия зажужжала в воздухе. Моя голова повернулась в сторону, и я встретилась с ледяным взглядом бога. Он стоял в углу. Его тело было напряжено, а мышцы четко вырисовывались на нем. Док стоял рядом с ним и удерживал его за плечи.

– Убери оружие от ее лица, или я разорву тебя на мелкие кусочки! – снова принялся угрожать Пиас, и другой бог тут же опустил пистолет.

Его палец все равно остался на курке. Он невинно поднял руки. Его глаза были темными, словно кусочки угля.

– Я всего лишь хотел перестраховаться. Еще одна такая акция, и лаборатория окончательно развалится.

– О чем вы только думали? – рявкнул доктор, с силой прижимая Пиаса к стене. – Ты что, совсем с ума сошел? Если разрушатся камеры для богов, целые десятилетия нашей работы уйдут в никуда! Мы не можем себе этого позволить.

Пиас оттолкнул доктора.

– Ты правда думаешь, что я этого не знаю? Теоретически они не должны были разрушиться!

– Камеры не были предназначены для двух охваченных страстью богов! Если вы не можете держать себя в руках, я возьму Ворриор под свое крыло, пока ты не закончишь свою работу!

Пиас напрягся.

– Ты и пальцем к ней не притронешься! – отрезал он.