– Не могу!

Я зарыдала еще громче, и мужчина, вздыхая, ущипнул себя за переносицу. Мы еще некоторое время так стояли: я – вся в слезах, а он – в задумчивом раздражении.

– Хорошо! – наконец огрызнулся он, когда мой плач превратился в икоту. – Но только пять минут. Потом я снова тебя вышвырну.

– Спасибо, – захныкала я.

Дверь открылась, и я ввалилась в крошечную квартиру размером не больше тридцати квадратных метров. Кухня была в гостиной, которая в то же время служила спальней. Я не видела шкафа, только комод, из которого вываливались вещи. Ковролин был блевотно-зеленого цвета и таким грязным, что, вероятно, на нем скоро начнет расти трава.

– Снимай обувь и садись, – скомандовал мне Иисус, указывая на погребенный под упаковками от еды из «Макдоналдса» диван. Я шмыгнула носом, сняла обувь и поморщилась от ужасного запаха. Как бы долго ни гуляла, казалось, эту обувь я не снимала целую вечность.

Я заковыляла по грязному полу и упала на диван посреди мусора. Человек-Иисус теперь ворчал на кухне и, кажется, болтал с самим собой. Или тихо на меня ругался. В любом случае, вскоре он оказался рядом со мной и протягивал мне стакан с белой жидкостью.

– Вот. Для сбитого с толку разума нет ничего лучше, чем теплое молоко единорога с медом.

Он отдал мне стакан, и я в смятении посмотрела на него.

– Что?

Он раздраженно упал на мусор рядом со мной, взял в руки пульт и включил телевизор.

– Молоко единорога? – переспросила я.

Мужчина взял со столика открытую упаковку чипсов и начал хрустеть. Запах лука тут же ударил мне в нос.

– Мать всегда делала мне его, когда я грустил.

– Молоко единорога?

– Да.

– Ага, – я принюхалась к стакану. Пахло как обычное молоко, только слаще. Я сделала глоток. Вкусно. – А молоко единорога безлактозное?

Он застонал, а я улыбнулась и пожала плечами. Мы молчали и смотрели телевизор. Это был повторный показ сериала… э-э… я знала его.

– Это «Теория большого взрыва», – сказала я.

Иисус кивнул.