Другой злобный голос прорезал напряженную атмосферу.

– Мне бы тоже хотелось попрощаться с вами, Тория Стагнайт. – На лице Зариаса сияла победоносная улыбка, когда он вышел наружу, чтобы присоединиться к ним. – И с нетерпением жду возможности увидеть этот замечательный союз, который укрепит наши королевства.

Ник сжал кулаки, чтобы не огрызнуться в ответ, зная, что гнев не лучший способ общения с лордом. Вместо этого король напустил на себя безразличный вид. Он намеренно провел пальцами по позвоночнику Тории, когда опустил руки, а затем сцепил их за спиной и выпрямился. Ее губы слегка приоткрылись, но она сохранила самообладание.

– Действительно, – сказал Ник, подражая веселому тону Зариаса. Приходилось проявить смекалку. – Хай-Фэрроу, Олмстоун и Фенстед могли бы процветать в этом союзе. Мне уже не терпится обсудить возможные перспективы с твоим отцом, как только вы вернетесь и принцесса удобно устроится. – Ник намеренно подчеркнул, что Тарли не был авторитетным голосом на переговорах. Это стало проявлением высокомерия, возможно, даже злобы, но в тоже время было правдой: теперь Ник превосходил принца Олмстоуна по титулу.

К его удивлению, Тарли не растерялся:

– Боюсь, в настоящее время отец занят другими делами. Большая часть переговоров будет вестись со мной.

И хотя это заявление выводило его из себя, а самодовольный вид принца разжигал в нем ярость, Тарли, сам того не ведая, намекнул Нику на подозрительную деятельность короля Олмстоуна. Он не мог представить, что могло быть для Варласа более важным, чем заполучить для королевства принцессу Фенстеда. Желание защитить Торию было настолько сильным, что он едва не проклял все и не потребовал, чтобы она осталась с ним. Ник не мог избавиться от растущего беспокойства, что отправляет ее прямо в логово врага – к тем, кто убил ее родителей и захватил королевство.

Раздался убедительный голос Тории.

– Разумеется, я буду участвовать во всей переписке и переговорах как королева Фенстеда, а не воспитанница Хай-Фэрроу.

– Конечно, – согласился Ник. Гордость за нее прогоняла неуверенность.

Тория была сильной, жизнерадостной и умной. Он должен верить, что она сможет позаботиться о себе. А если они решат навредить ей, бросит на штурм Олмстоуна все свои силы. Мысль была мучительной, но если ее жизнь окажется под угрозой, он спровоцирует войну.

– Посмотрим, – сказал Тарли, переводя взгляд с него на Торию. Его гнев не успел вспыхнуть, когда принц протянул к ней ладонь. Все остальное растворилось, и сердце сжалось от ревности и печали. – Идем, принцесса.