— Голос моей матери.

— Что? — я нахмурилась. — Причём здесь её…?

Ах.

Конечно.

Теутус отнял голос у Никсы из-за пророчества, и с тех пор он хранился под надёжной охраной в зале трофеев дворца. Я видела его — запаянный в безликом сосуде. Прямо рядом, в другой витрине, находился оригинальный экземпляр Эпохи Богинь.

Я повернулась к Мэддоксу:

— Ты говорил, что магия видеру защищала эти реликвии так, чтобы доступ к ним имел только король. Но если короля нет? Вы ведь собирались их забрать, если план Братства удался бы?

Дракон кивнул.

— Именно так. Со всем, что произошло, я перестал об этом думать. Но ты права, Вел. Без Нессии, носящего корону, реликвии должны быть без защиты.

— И всё же они остаются во дворце, — возразила Сейдж. — В месте, которое охраняют солдаты, охотники, три хреновых видеру и Тёмный Всадник.

Веледа прокашлялась.

— Которые не смогут нам ничего сделать, если мы войдём туда в день Ламмаса. Или Лугнассада.

Девять пар глаз разом устремились на неё. Она тяжело выдохнула.

— Вот почему я и сказала, что это безумие.

— Нет. — Я вспомнила дворец, ту мраморную роскошь стен и колонн, в которой я провела три из худших дня своей жизни. — Нет. Ты права. Это возможно. Мы можем пойти и вернуть голос Никсы — и Эпоху Богинь.

Ронан фыркнул, и его усы заходили ходуном.

— Вижу, безумие заразительно. Даже если вы туда явитесь и Бран, соблюдая традицию, не прикажет казнить нас на месте, скажи-ка: как вы собираетесь проскользнуть в зал трофеев, чтобы вас никто не заметил, и уйти оттуда с двумя священными реликвиями?

Я улыбнулась.