Теутус ударил его ногой в спину, отшвырнув в снег.

— Видишь? Проблема решена. А теперь иди сюда, милая.

Он поднял руку.

Я подумала, что обращается ко мне… пока покалывание в моей ладони не заставило взглянуть на Орну. Опять что-то копошилось под кожей, понуждая меня её отпустить. Я вцепилась обеими руками, задыхаясь, когда покалывание переросло в судорогу, а судорога — в гул, отдающий в кости.

— Орна, не хочешь объяснить, кто твой настоящий хозяин? — прошептал Теутус.

Мои ноги скользнули по снегу. Орна тянула меня к королю демонов.

— Нет, нет. Орна, стой. Орна!

— Прости, девочка.

Я ощутила пустоту в животе, когда пролетела то расстояние, что нас разделяло. В одну руку он принял Орну, в другую — мой горло.

Мои ноги повисли в воздухе.

Я не видела Мэддокса. Узы рвались, и я только хотела верить, что это означало: он жив. Я снова и снова пронзала короля демонов тьмой — и всё напрасно. Раны заживали мгновенно.

Я била ногами в пустоту.

— Если мой спутник умрёт…

Договорить я не смогла. Его пальцы сжались так, что в лёгкие пробивался лишь тонкий ледяной поток.

— И что же ты сделаешь, жалкая тварь? — процедил он. — Будешь лупить меня своими слезами? Магия этой шлюхи на меня не действует.

Я ударила его по предплечью, пытаясь сломать, обвила кулак тьмой. Орна вопила, вопила, не замолкая.

Я задыхалась. В отчаянии вцепилась в его руку.

И тут на меня обрушилась чужая, враждебная память. Настолько, настолько, настолько болезненная и застарелая, что не имело значения, что у Теутуса нет души — он носил её в своём гнилом сердце.

И я ухватила её жадно.

Прекрасная женщина с изумрудными глазами плачет перед ним.