Её кожа вспыхнула искрами, ослепила нас — и явилась медведица. На четырёх лапах она была столь же велика, как многие демоны, и это заставило сомнение мелькнуть в их лицах.

Затем она зарычала и разметала магию по всему полю. Из скалистых утёсов вырвались плющи и лианы, земля покрылась мхом и травой, и что-то могущественное наполнило воздух. Вдыхая, я ощутила, как тьма смеётся и обнимает эту магию. Она наполнила меня свежестью и силами, словно я не провела часы на ногах без куска хлеба.

То же почувствовали все — кроме демонов.

Теутус растоптал розы, взошедшие у его ног, и издал тёмный смешок.

— Поле цветов, чтобы приветствовать нас? Благодарю сердечно.

Демон закричал. Другой. Десять, двадцать, сотня демонов попытались бежать, когда из того поля вырвались яростные создания. Лианы покрылись шипами, взлетели по их телам и сдавили до хруста костей, пока кровь не брызнула вокруг. У роз распахнулись жадные пасти, и они насытились руками, кишками и глазами.

Звуки смерти, треск костей, синий ихор, заливающий всё вокруг.

Теутус взревел и поднял Орну, и тогда тысячи и тысячи ног ринулись вперёд. Войска столкнулись.

Каэли подбежала ко мне и склонила массивную голову, подставив спину. Хотела, чтобы я вскарабкалась. Мэддокс обхватил меня за талию и поднял.

— Бегите. Он пойдёт за вами.

Я вцепилась в его ладонь на миг.

— Береги себя, или я тебя убью.

Он наклонился и поцеловал мой перстень.

— Да, ша’ха.

Я ухватилась за пригоршни шерсти, когда Каэли рванула вперёд. Её движение было куда более резким, чем у коня, но она была быстра. Быстрее любого зверя её вида.

Я поняла, что Мэддокс обернулся драконом по грохоту, по воплям и по тому, как ночное небо на миг озарилось оранжевым. Оглянулась через плечо. Он только что испепелил десятки демонов одним выдохом, а его хвост разметал остальных. Некоторые застревали на его шипах.

— Здесь достаточно, — сказала я сестре.

Мы оставили позади первые линии обороны и конницу. Как только мои ноги коснулись земли, я выпустила тьму змеиться во все стороны, помогая союзникам.

Битва была… была ужасной, как и любая настоящая битва. Ночь, кровь и адреналин, гулко бьющий в вены, лишали способности понимать, сколько врагов ты убил, сколько времени уже прошло — только шаг, удар, выживание.