Они зашагали по переулку.

– Хлопотное дело – перемещать такое количество детей.

– Изнурительно, да, – согласилась Скарлетт, – однако стоит того, чтобы обеспечить их безопасность.

Уголки ее губ слегка изогнулись при воспоминании о том, как Тула принесла Сорину печенье и спросила, не улыбнется ли он. Скарлетт от такого вопроса разразилась хохотом, а Сорин взял угощение и съел, а потом усадил малышку себе на плечи, где она и пробыла до конца их визита.

– Все здесь кажется таким… нормальным, – заметил он.

Они завернули за угол и вышли на улицу.

– Так и задумано, – ответила Скарлетт, осматривая дорогу. Она не хотела возвращаться тем же путем, каким они пришли сюда. – Вот это здание, например, – сказала она, ведя его по улице. – Здесь занимаются выделкой кожи… для ножен и костюмов, предназначенных для убийств, а в ювелирном ремонте чинят главным образом оружие.

– А какие услуги предлагает лавка знахарки?

Скарлетт помрачнела. Они оказались на пустынной улочке, тонущей в тени высоких зданий.

– Разные дурманящие вещества.

– А! – только и сказал Сорин.

– Ты говорил, что твой Двор считается нечестивым и темным. Похоже, он ничем не отличается от того, что у нас здесь.

– Нет. Мой Двор потрясающий. Вдоль границы тянутся леса, на севере лежат Фиерские горы, красоту которых не описать никакими словами, – ответил Сорин.

Скарлетт повернулась к нему. Когда он говорил о своей родине, в его голосе звучала тоска.

– Ты скучаешь по дому, – заметила она.

– Очень, – согласился он, встретившись с ней взглядом.

– А ты…

Заслышав звон тетивы, оба замерли.

– Вот черт! – Скарлетт подняла голову и увидела на крыше четырех лучников со стрелами, нацеленными на них.

– Не двигайся. Это стрелы из черного ясеня.