– Однако ты, Танатос, единственный, кто отважился обременять меня подобными вещами, – произнес Тимеон. – Надеюсь, на это у тебя имеется достойное объяснение.

Отец взял себя в руки и по кусочкам собрал свою холодную маску. Но удалось ему это только потому, что старейший вновь перевел всё внимание на меня. Праймус неторопливо обошел меня по кругу. Он не отличался особенно высоким ростом, но из-за того, что не был по колено погружен в Тихий омут, возвышался надо мной на добрых полметра.

– Кража, – заявил на заднем плане мой отец. – Собственная дочь похитила у меня силы.

– После того, как ты украл ее душу, – веско изрек Тимеон. Внезапно он опустился передо мной на колени и скользнул рукой по моей ноге под воду. Я напряглась и дернулась в сторону, но Тимеон уже давно получил то, что хотел. Мой ациам. Мозолистыми пальцами он провел вдоль лезвия кинжала.

– Это всё, что должно оправдать бой, Танатос?

Отец ненавидяще взглянул на меня.

– Нет, – выдавил он. – У моей дочери отношения с брахионом. Это нарушает наши законы.

По рядам праймусов прокатилась волна негодования.

Люциан хотел наброситься на Танатоса. Рамадон его удержал. Верховный Совет повернул головы к Немидесу, который, в свою очередь, уставился на меня. А отец упивался хаосом, который устроил.

– Наши законы? – холодно переспросил Тимеон. Суматоха тут же улеглась, так как каждому хотелось услышать, что он скажет. – Они не твои и не мои, Танатос…

Старейшина мягко провел рукой по моим плечам. У меня сбилось дыхание. Я едва чувствовала это прикосновение, зато прекрасно чувствовала, что оно со мной делало. Моя экипировка охотника изменилась, обращаясь в гладкий, текучий материал без швов и бретелек – с открытой спиной. Я предчувствовала, что сейчас произойдет.

– Не говоря уже о том, что девушка не только вступила в отношения с брахионом, – продолжал он, – но и связалась. – Магический импульс развеял иллюзию у меня на спине. Иллюзию, которая должна была скрывать знак Люциана от глаз Лиги. Но даже если бы я не ощутила этот толчок магии всем своим телом, реакция тысяч сидящих здесь праймусов все равно говорила сама за себя. Удивление, неверие, возмущение, негодование, страх, злоба, гнев, ненависть…

– Из-за этого она лишится жизни! – завопил Дариус громче шумящих соплеменников. Как и ожидалось, его поддержали, и член Совета купался в этом одобрении. Как и мой отец. Мой взгляд метнулся к Люциану. Он в отчаянии смотрел на меня.

«Я не буду этого делать, малышка».

Поначалу я не поняла, что он имел в виду. А потом всё громче стали раздаваться выкрики, которые требовали одного и того же: «Она должна умереть от его руки» и: «Он должен ее убить».