Люциан тихо засмеялся. Большим пальцем он рисовал круги на моем запястье. Одно это легкое прикосновение сбивало меня с мыслей.

– Я быстро, – заверил он. – Но, пожалуйста, постарайся держаться подальше от неприятностей, пока я не вернусь. – Он смахнул прядь волос с моего лица, наслаждаясь эффектом, который оказывали на меня кончики его пальцев. – Видимо, ты волшебным образом притягиваешь катастрофы.

– Вроде тебя? – полюбопытствовала я, выразительно изогнув бровь.

На его губах внезапно возникла потрясающе красивая улыбка, от которой я растаяла. О да, он в самом деле был настоящей катастрофой…

– А теперь иди! – Я уже предвидела грозящий мне реванш, мелькнувший в его взгляде. – Не будет никаких неприятностей, катастроф и остальных проблем. У меня всё под контролем.

– Да, под контролем, – сказал он. А потом наклонился, так что его рот оказался прямо у моего уха. – Но как только я вернусь, то позабочусь о том, чтобы ты его потеряла.

«Ого…»

От его слов у меня мурашки побежали по спине. Я была близка к тому, чтобы забыться, но потом моргнула, и Люциан пропал. Вместе со своим сердцем.

Я прислонилась головой к стене, не в силах перестать улыбаться. Как же я была счастлива.

Все обернулось к лучшему. Это было как выиграть в лотерею – и приблизительно с теми же шансами. Я уничтожила Танатоса, спасла Лиззи, поставила Лигу на колени и вернула Люциану его сердце. Какова была вероятность, что мне все это удастся?

Я устало сползла вниз по стене и опустила голову на сложенные перед собой руки. У меня даже не получалось вспомнить, когда последний раз я могла просто вздохнуть полной грудью.

Картинки сумасшедшего оскала на лице Танатоса вспыхивали у меня в подсознании. Пузырьки воздуха под водой, тьма, Тихий омут… Всё это было так близко. Отец почти меня победил. Нет, он тогда действительно меня победил. Я сдалась. А потом со мной что-то случилось. Нечто героическое, сказал бы кто-то. Но я-то знала. Жар и холод просочились мне под кожу. А точнее, это были огонь и снег. Мою победу в Критерионе определенно нельзя было приписать моей героичности. Нет, своей жизнью я была обязана целиком и полностью кое-кому другому. Тому, кто забрал у меня парализующий страх и превратил его в железную решимость.

Воспоминание об этой судьбоносной минуте было таким сильным, что настоящий запах костра снежной зимней ночью я ощутила лишь какое-то время спустя. Я вдруг с абсолютной уверенностью поняла, что если бы я сейчас подняла голову, то увидела бы стоящего передо мной Тристана. И еще я знала, что – стоит мне его увидеть – дело закончится плохо.